Реферат: Культура славян

Реферат: Культура славян

ТАЙНЫ БЕРСЕРКОВ

Неистовые берсерки, бросающиеся сломя голову в атаку, могут, пожалуй, создать впечатление отчаянной безысходности. Если расценивать их действия с точки зрения нормального человека. Подвиг - результат высшего накала сил. Духовных, психических, физических. Словом, это запредельное состояние. Чаще всего подвиг - явление спонтанное. Он как бы результирует личностные возможности человека. Тут подводится черта под воспитанием, волей, характером, убеждениями. Берсерк - явление совершенно иное. Берсерк создан для подвига. Его героические способности аккумулируются самим статусом берсерка. Вообще это явления довольно мало изучено. Возможно потому, что оно скрыто от глаз постороннего. Однако тайна всегда гипнотизирует людей. Создает домыслы, почти правдивые истории и чудесные откровения. Тайна берсерков не удостоена даже таких фантазий. Она опущена в небытие. На ней лежит табу, проклятие. И все-таки...

Дословно “берсерк” означает “свободный секач засека”. Состоит это слово из двух корней, относящихся к древнегерманскому языку: “баро” (daro) и “серко” (латинский эквивалент seco). Однако более точный перевод: “барон сечи”. Реформация немецкого языка опускает самостоятельное существование первого корня, превращая его уже в обозначение сословия “свободных” - баронов. От “серко”, и “секо” происходят: “секир”, “секатор”, “сечение” и другие слова этого смыслового ряда.

“Бароны сечи” как понятие характерны не только для Древней Германии. Существовали они у разных европейских народов. Например, кельтское племя секванов, которое в восточнославянской традиции могло бы звучать как “берсерки - вятичи”, ввергало в панический ужас древних римлян видом дикой ярости своих обнаженных воинов. Было это в 385 году до н.э., когда кельты взяли Рим. Смею предположить, что феномен берсерков породило европейское Варварство. Оно всегда противопоставляется якобы более организованной Антике. Однако только слияние этих двух понятий способно продемонстрировать подлинно гармоничный геополитический уклад, одной из граней которого является боевая культура.

Русские берсерки. Что известно о них? “Олбегъ Ратоборич, приимъ лукъ свои и наложи стрелу, и удари Итларя в сердце, и дружину его всю избиша...”(Радзивиловская летопись; Л.; Наука, 1989, с. 91.) Красноречиво. Не менее красноречиво говорит Никоновская летопись о Рагдае: “И ходил сей муж на триста воинов” (!) Что это, героепоклонничество? Куда там! Летописца воротит от “богопротивности” кровавых разборок. Но что же заставляет нас сомневаться по поводу летописной строки? Способность. Да, способность совершить подобное. Способность вообще. То, что Господь Бог так неравномерно поделил между людьми. Но ведь никто не ставит под сомнение, допустим, композиторский дар, взрывающий молчание мира бурей страстей. Или дар ваятеля... А что же искусство боя? Или это не искусство вовсе, а только рутина обоюдного членовредительства? Вовсе нет! Ведь верите же вы во всемогущество мифических ниндзя. В их умопомрачительный выходки и способности. Согласитесь, что верите в почти невозможное. Так не в том ли дело, что убедительность прикупается красноречием. Потоком слов. А может быть потоком кинофильмов трюкаческого жанра?

Несколько лет назад в интервью немецкой газете “Ди Вельт” я утверждал, что могу технически доказать, как один способен драться против ста. Дело за малым - понять, почему мы будем убивать друг друга. Ведь в сече дерутся насмерть. Здесь следует убивать не только руками, но и чувствами, каждой животрепещущей клеткой своего организма, каждым движением своего собственного самоосязания. Берсерк - это механизм, взорванный свирепой страстью, адреналином, идейной установкой, дыхательными приемами, звукоколебательными вибрациями и механической программой действия. Берсерк вовсе не должен доказывать, что он выживет. Он обязан многократно окупать свою жизнь.

Мне приходилось сталкиваться с мнением, что это не “наш” образ действия. “Нашим” считался удалой самурай, вырывающий сердце уже поверженному противнику. Так мыслят сейчас многочисленные остепененные властью приверженцы восточных единоборств. Эту школу мы все в той или иной степени прошли, и она запечатлелась в нашем сознании. Трудно найти сейчас мужчину от 25-ти до 35-ти хотя бы один раз не побывавшего на занятиях восточными единоборствами.

Готов согласиться с тем, что берсерки - явление исключительное. Вовсе не массовое. Однако оно порождено ритмами европейской истории, и русской в том числе.

“Быть же у поганых 9 сотъ колеи, а у руси девяносто копии. Надеющимъся на силу, погани пондоша, а наши противу имъ... И сняшася обои, и бысть сеча зла... и половц побегоша, и наши по них погнаша, овы секуще...” (Радзивиловская летопись; Л.; Наука, 1989, с. 134.)

Было бы неверным думать, что берсерк - всего только психопат с оружием в руках. Свобода - вещь дорогая. По свободе и спрашивается с полна. Берсерки неслучайно привилегированная часть воинского сословия. Сложный механизм ратного труда выделяет им вовсе не стихийное буйство и жертвенное сумасбродство на ристалище, а вполне определенную, разработанную роль. Именно она делает берсерков элитой. Берсерк открывает бой! Он специально создан для того, чтобы провести показательный поединок на виду у всего войска. Правда, это традиция европейская, и восточнославянского ратного дела она не коснулась. Вот откуда взялся “барон” сечи! Безусловно, берсерки используются в разных целях. Например, достоверно известно, что они составляли личную охрану конунгов. Для этой цели на Руси использовались гриди. Хотя гриди никогда и не упоминаются в связи с умопомрачительными индивидуальными способностями. Более того, трудно доказать, что известнейшие русские берсерки - Рагдай, Ольбег, Демьян Куденевич, Евпатий Коловрат - были чьими-то тельниками. Судьба уготовила им совсем иные роли. Евпатий, к примеру, был воеводой, то есть, полководцем. То же касается и другого берсерка, которого звали Волчий Хвост. Он был воеводой у Владимира Святославовича. Согласно Радзивиловской летописи в 984 году киевская дружина идет на радимичей. Перед рекой Песчаной войско останавливается и посылает “пред собою” берсерка. Результат этого выхода: радимичи покорились Киеву, а на Руси появилась поговорка: “Песчанцы бегают от волчьего хвоста”!

Нужно сказать, образ и символ волка вообще имеет самое прямое отношение к берсерку и немало для него значит. Ведь волк - родовой тотем практически у всех воинских кланов дохристианской Европы. Как известно, воинские кланы происходят от охотничьих племен. На этом вопросе я подробно останавливался в своей книге “Изначалие”, Волк - “рыскач”, символ охоты, промыслового сыска и беспощадности к затравленной жертве. Кроме того, волчья стая демонстрирует строгой иерархический порядок, столь необходимый для мало - мальски организованного войска. И еще: волчья стая - самая грозная организованная сила лесов Средней полосы. Связь воинства с волком вытекает и из использования символа - тотема зверя в качестве оберега. Так у сербов было принято нарекать новорожденного именем Вук (Волк) в том случае, если в семье до этого умирали дети. Покровительство самого слова должно было спасти ребенку жизнь. Охранный смысл вкладывался и в наречение германских младенцев “волчьими” именами: Рудольф, Вольфганг, Адольф, Майнольф, Рольф, Вольдемар, Вольфдитрих, Арнульф и др.

Безусловно, волк близок берсерку как охотник, ибо берсерк тоже рыскач. Только он охотится за войском. Кровавая эйфория “безумный секир” сродни азарту хищника, насевшего на табун. И все-таки этот символ имеет еще одну притягательную грань. Волк - воплощение непонятно как зооморфированного колдовства. Волк пронизан им. Начнем с того, что именно волк вкусил сполна славу оборотня. Вервульф, волкодлак. Способность перевоплощаться столь же необходима берсерку, как и чисто технический навык драки. Не будем забывать, что попытки объяснения феномена “воинов ярости” их современниками неизбежно соотносились с идеей “вселения духа” перевоплощения. Блуждание духа здесь особенно показательно еще и в связи с тем, что, по представлениям древних мистиков, телесные действия вообще вторичны, тогда как состояние духа, взлет его или низвержение и предопределяет исход любой схватки. Что-то вроде амплитудных колебаний. Однако дух берсерка незыблем, как гранитный монумент. Благодаря дополнительным потусторонним “вливаниям”, или без таковых. Может быть, дух человека сам тяготеет к волку? Вспомним хотя бы основателей Рима, нашедших в волчице вторую мать. Впрочем, здесь может идти речь и о происхождении. О сокрушительной силе волчьих оберегов - духоносителей - упоминает еще в 1 веке н.э. римский ученый Плиний Старший.

Волк обожествлен. Да, речь идет о Семаргле, крылатом волке Громовержца. Семаргл, Волк-небожитель, происходящий от огненного рода богов. Охотник за духами, пожиратель демонов. В народоэпической традиции русских это отразилось в сказочном повествовании об Иване-Царевиче и Сером Волке. Ему определена удивительная роль. Русский воинский миф видит в Семаргле переносчика душ (а точнее, духов) погибших воинов в божественный лес Ирий, где стоит чертог Громовника. Огненный вихрь, Падающий с неба, чтобы забрать с собой и сопроводить искру вечного человеческого начала к небесному пристанищу... Семаргл кружит над полем боя. Он словно бы отсеивает достойных от трусов и предателей.

Теперь о происхождении. “Брат-волк” - старший по происхождению. Возможно, это более всего влияет на сознание берсерка. Берсерк свято верит, что ведет свой род от волка. Волк пращур, то есть старинный предок. Предком человек всегда будет признавать обожествленный человеческий образ - щура или чура. Но где-то впереди чура - мистический поворот эволюции... Да, берсерки явно не приверженцы теории Дарвина. В чем же квинтэссенция “волчьего” духа? Пусть это прозвучит парадоксально, но волк - это триумф одиночества. Почти символический образ: поднятая к луне морда и рвущая высь тягостная песня одиночества. А как же стая, спросите Вы? Стая - есть способность организовываться для совместных действий в случае необходимости. Вот, что такое волчья стая. Но берсерку, олицетворяющему собой триумф индивидуализма, нужна в первую очередь духовная поддержка символа-одиночки, символа отчужденности и полной независимости. Ради чего? Может быть, ради собственного благополучия. Вопрос, конечно, звучит нелепо, но задан он не в угоду риторике. Индивидуализм у нас всегда бивался идеологами коллективизма. Уравнители судеб справедливо усматривали в нем угрозу стадной социалистической психологии. Вспомните пост-советскую реакцию на фильм “Рембо”. Это была судорога ненависти. Для того, чтобы не раскрывать карты облаяли в очередной раз американскую агрессию (можно подумать, что Сталоне штурмовал Кремль!)

Индивидуализм берсерка - это принцип максимальной самоотдачи. Причем, если простой смертный взяв в руки оружие, все-таки думает: быть ли убитым или остаться в живых, то перед берсерком этот вопрос не стоит. И уж конечно, самоотдача берсерка направлена не на стяжание собственных выгод и благ. В этом отношении берсерки абсолютные бессеребренники. В берсерке, как ни в ком другом, сидит инстинкт рода, толкающий задиру на самые опасные невообразимые по отваге поступки.

Разумеется, для подобного ведения боя одного остервенения мало. Здесь действуют доведенные до совершенства механические принципы.

Пространство, как известно, организованно по принципу круга. Зона двигательного удобства для обычного человека. Для построения движения в иных направлениях, человек вовлекает в действие более сложные и даже конструктивно опасные эволюции опорно - двигательного аппарата. Например, при неправильно организованном движении за спину, на разворот корпуса, часто “рассыпаются” мениски коленных суставов, защемляются позвоночные диски и т.п. Это происходит главным образом по двум причинам. Во-первых, человек, что называется, эволюционируют во фронтально направленном хождении, а во-вторых, он к тому же не имеет и специального двигательного навыка при построении нетипичного действия. То есть, мало того, что данный способ движения конструктивно не оправдан, он еще и не освоен. Человеческий организм имеет большой запас прочности, но эксплуатировать его нужно, конечно же, осмысленно. Для берсерка, в данном случае, понятие спины не существует. Иначе он мог бы драться в гуще боя, окруженный со всех сторон противниками. Для обычного строения воинства, как не вертись, всегда бедует неудобно отражать атаки из-за спины и привычно идти в лобовую атаку.

Перемещения же берсерка построены таким образом, что он все время скользит по ударам, смещая удар и смещаясь сам. В результате ни один удар не идет в проникающее поражение. Рефлексы берсерка реагируют не на удар в целом, а на его отдельные фазы! Это очень важное обстоятельство. К примеру, если вас из года в год пытаются рубить мечом, Вы начинаете сперва подавлять в себе панический страх, вызванный инстинктом самосохранения, а потом замечаете, что в действиях, что в действиях противника есть кое-какие закономерности. А уж если научиться их использовать, то становится вообще не страшно. Что же это за закономерности? В своем развитии удар проходит три последовательные фазы:

1. Стартовая фаза. Иногда она выражена замахом. Замах создает инерцию. Тем самым довольно легко предусмотреть траекторию удара. Хуже, когда противник бьет с короткой дистанции. Хотя такой удар значительно слабее предыдущего, приведенного в примере, он все равно достаточно боеспособен, а кроме того, оставляет вашей реакции очень мало шансов. Нужно сказать, что любой тип оружия влияет на двигательный стереотип его использования. Саблей, например, сразу хочется ударить с размаху по косой траектории, топором - сверху, острым клином - сделать колющий выпад и т.д. Правда, однажды я поплатился за излишнюю самоуверенность. Вызвав человека из толпы, я вручил ему боевое оружие и попросил нанести по мне любой удар на поражение. Реакция моего случайного партнера была моментальной, но хуже всего то, что он оказался человеком нестандартного мышления. Все произошло в долю секунды. Последнее обстоятельство не оставило мне шанса на выбор правильной реакции. Я благодарен судьбе, что остался жив, хотя потерял много крови. Он ударил клином так, как ударить невообразимо сложно, неудобно - по ломаной траектории, из под себя, с подрезом. Самоуверенность была посрамлена. Прекрасно понимаю сейчас, что меня сбила с толку именно стартовая фаза.

2. Сам удар или фаза поражения цели. Это фаза не столько самого результата, сколько подтверждения точности действия. Примерно как попадание нитки в ушко иголки. Фаза очень скоростная. Ее страшатся более всего. Если именно она застигает врасплох вашу реакцию - считайте, что Вы уже труп

3.Наконец, конечная фаза удара. Выброс силы, выход мышечных сокращений или инерции. Она создает последствия. От легкой царапины до расчленения - в зависимости от объема прилагаемого воздействия. Эта фаза прерывает удар.

Вполне естественно, что берсерк старается избежать столкновения со второй фазой. Во-первых, ему прийдется удержать удар. А во-вторых, за второй фазой всегда следует третья, стало быть, берсерку прийдется потерять темп перемещения, реагируя на выброс силы противника, замедлить пространственные координации. Таким образом, Вы стараетесь опередить удар противника или, если не успеваете это сделать, уклоняетесь, атакуя уже третью фазу, то есть, провал удара, когда противник достаточно беспомощен. Смею утверждает, что при нормальной тренированности все выше описанное вовсе не выглядит как умопомрачительная теория. Упрощенно говоря, Вы атакуете или до удара противника, или после него. При условии, конечно, что реакция позволила вам этот удар провалить.

Как этот способ выглядит в гуще боя? Нужно сказать, что когда противник один, а вас много, то наседающие активно мешают друг другу. При замахе оружием можно случайно задеть своего. Либо этот, свой просто помешает выполнить удар, перегородив его плечом, рукой, головой или своим оружием. Кроме того, окружившим удобно атаковать только тогда, когда одиночка противник загнан в центр некоего круга, отчего легко досягаем со всех сторон. В случае же, если он все время движется, происходит ломанее дистанции. Одни его уже не могут достать, а с другими он слишком сближается, тем самым затрудняя нанесения сильного удара. В конце концов, мы понимаем: если б нас оказалось меньше, то одиночке пришлось куда труднее.

Помимо того, у берсерка существует и такой прием: вовлечь противника в движение, заставить его побежать за тобой. Любая резкая смена направления делает догоняющих беспомощными. А внезапный разворот в лобовую создает жуткую сумятицу, когда задние налегают на передних. А этим, в свою очередь, перебивается способность динамичного использования.

Еще одна особенность берсерков в том, что они “обоюдоруки”, то есть, одинаково владеют как правой, так и левой рукой, и часто с двумя клинками или секирами сразу. Таким же образом в славяно-горицкой борьбе полностью отсутствует понятие “правша” или “левша”.

Берсерк умеет обращать преимущество противника в его недостаток. Возьмем численность. Врагов следует дезорганизовать и скучить. Мобильную конницу врага, способную сомкнуть вокруг берсерка “железное” кольцо, он легко разгонял, используя волчий рык, или вой: это пугало лошадей. Попадая в поединок один на один с опытным хорошо подготовленным рубакой, берсерк заходил от солнца, которое ослепляло противника значительно снижая его боеспособность. Выезжая на лучников берсерк кружил вокруг войска, завлекая неприятеля в погоню. Естественно, стрелки прекращали посылать стрелы, дабы не задеть своих.

Нужно сказать, что бичем всех берсерков было стрелковое оружие. А с появлением огнестрельного берсерки вообще утратили свое значения. Есть один немаловажный факт, позволяющий осмыслить тактику “бешенных секир”. Достоверно известно, что многих русских берсерков последним боем явилась война на Калке. Тогда Русь впервые познакомилась с неизвестной доселе силой - монголами. Познакомилась и пришла в ужас. Почему? Ведь не из-за поражения же. (Не все битвы выигрываются, это понятно.) И не из-за жестокости нового врага. А из-за чего? Может быть, из-за организованности войска? Нет! Организованность - наука, известная хотя бы по Византии. Здесь было нечто другое, а именно - способ использования стрелкового оружия. Дело в том, что монголы стреляли без предварительного выцеливания противника, с неимоверной скорострельностью и точным соблюдением некоего угла выпускания стрел. Таким образом, стрелы летели не просто навесом, как это было всегда при беспорядочной стрельбе, а с заданной траекторией, которую не пересекали закрывающие воинов щиты. Стрела проходила над щитом, а выбранный угол удара направлял ее в незакрытую доспехом часть - в гороло.

На Калке берсерки оказались беспомощными против града стрел противника. Имея прекрасные рефлексы “бешеные” могут без труда уходить от одной - двух прицельно выпущенных стрел даже с близкого расстояния. Но от шквала, - конечно, нет. Мой личный рекорд 7 шагов. Наконечник боевой. Помню однажды, на кануне показательных выступлений я совершенно не выспался и, выставляя стрелка, вдруг почувствовал, что уйти от стрелы не смогу. В какой-то миг явственно представилась стрела, входящая в горло. Аж дыхание перехватило!.. А стрелок уже начал выцеливать. Я успел остановить его и переставить на двойную дистанцию. Впрочем, это только кажется, что с 15-20 шагов то стрелы уходить легче. Безусловно, выигрывая какую-то долю секунды, вы рискуете попасть под разлет, который может составлять 15-20 см. Особенно этом грешат неотцентрованные или просто плохо сделанные стрелы...

Все упомянутое мной в связи с тактикой берсерка - далеко не полная картина его спланированного поведения на ристалище. Можно было бы вспомнить еще способность “броть” седло при падении на землю; умение уходить под ноги коню, идущему быстрым шагом; уменее сбрасывать всадника перехватывая удар копья, бегать по спинам лошадей в гуще боя и другое...

Однако все это мало соотносимо с тем навыком состязательного действия, который, собственно, и называется славяно-горицкой борьбой. И потому от описания общих способностей берсерка мы перейдем к конкретике базовых движений. В данном случае речь идет уже о стилевой полноценности движения. А это напрямую зависит от способности полностью охарактеризовать пространство. С этого мы и начали.

Пространство - круг. Движение строится таким образом, чтобы все время разворачивать вас в зону наименьшей досягаемости, то есть, за спину. Удары оружием выполняются здесь по полной амплитуде, охватывая сразу две противоположные стороны. Но это оружием. В единоборстве такой способ нецелесообразен. Однако сохраняется высокая подвижность корпуса на каждом ударе . И что не менее важно - сохраняется идея атаковать в момент первой и третьей фазы удара противника. В восточных единоборствах реакция на вторую фазу удара называется блоком. Славяно-горицкая борьба неразделима с идеей берсерков: “Лучше атаковать самому, чем быть атакованным !” Безусловно, что бой, является сложным конгломератом различных ситуаций, не всегда дает такую возможность. В этом случае в действие включается всклинивание удара противника, доведенное у нас до совершенства, чем просто сбивание руки или ноги противника...

РУССКИЕ ДОСПЕХИ

Наука о древнем русском вооружении имеет давнюю традицию: она зародилась с момента находки в 1808 году на месте знаменитой Липитской битвы (1216 ) шлемы и кольчуги, возможно, принадлежавших князю Ярославу Всеволодовичу. Историки и специалисты по изучению древнего оружия прошлого столетия А. В. Висковатов, Э. Э. Ленц, П. И. Савваитов, Н. Е. Брандербург придавали немалое значение сбору и классификации предметов воинского снаряжения. Они же начали расшифровку и его терминологии, включавшей слова как европейского, так и азиатского происхождения. В наше время традицию изучения военного дела и оружия Руси (IX-XVII века) успешно продолжили и глубоко основали советские исследователи А. В. Арциховский, Б. А. Рыбаков, Б. А. Колчин, А. Ф. Медведев, Ь. Г. Рабинович, М. М. Денисова, Н. В. Гордеев и другие. Они посвятили свои труды изучению средств защиты и нападения, их изготовлению и распространению, обратив внимание на способы ведения боя древнерусскими ратниками. Эволюцию оружия они справедливо рассматривали как явление, тесно связанное с экономической базой общества. Оружейное дело сосредоточило в себе лучшие достижения производства и творческие усилия многих поколений русских ремесленников. По количеству найденного и сохранившегося в музейных собраниях вооружения ( не менее 8000 предметов, не считая многих наконечников стрел ) находки средневековой России имеют международное научное значение.

Вооружение, тактика боя, весь строй военного дела с IX по XVII век прошли ряд этапов своего развития.

В IX- X веках сложился, по существу, новый комплекс боевых средств, в течении последующих веков претерпел постепенные изменения. Молодое государство выдвинуло многочисленную и в значительной степени тяжеловооруженную армию, оснащенную всеми видами тогдашних наступательных и защитных средств. На полях сражений появились отряды-полки, сражавшиеся в организованном боевом порядке, по определенным тактическим правилам.

В начальный период существования Киевской державы военные действия вела в основном пехота. Все более значительное давление южных соседей Руси - кочевников и оформление феодальной организации общества приводят в середине и во второй половине X века к выдвижению на первый план конницы, в дальнейшем подразделившейся на легкую (лучники) и тяжеловооруженную (копейщики). Главнейшее оружие всадника - копье, лук и стрелы, меч и сабля.

Растущее преобладание кавалерии не означало, однако, что пехота вовсе исчезла. В оснащении пехотинцев, также часто подразделявшихся на лучников и копейщиков, особенно популярным был топор.

В XII - первой половине XIII века убыстряется темп развития боевой техники. С XII века начинается постепенное утяжеление вооружения как всадника, так и пехотинца. Появляется шлем с полумаской и круговой бармицей, полностью закрывшими лицо, массивная длинная сабля, тяжелый меч с длинным перекрестием и иногда полуторной рукоятью. Об усилении защитной одежды свидетельствует распространившийся в XII веке прием таранного удара копьем. Утяжеление снаряжения не было таким значительным, как в Западной Европе, ибо сделало бы русского ратника неповоротливым и превратило бы его в верную мишень для степного кочевника.

Собственно боевая одежда, по древнерусским понятиям, именно она - без шлема - и называлась доспехом; позднее этим термином стало называться все защитное снаряжение война. Среди боевых прикрытий тела кольчуге долгое время принадлежало бесспорное первенство. Она использовалась с X по XVII век.

Кроме кольчуг на Руси была принята, но до XII века не преобладала защитная одежда из пластин. Пластинчатые брони существовали на Руси с X по IX по XV век, чешуйчатые - с XII по XVII век. Последний вид доспеха отличался особой эластичностью. В том же XIII столетии распространяется ряд таких усиливающих защиту тела деталей, как поножи, наколенники, нагрудные зерцальные бляхи, наручи.

В 1237 - 1241 годах на Русь обрушились полчища хана Батыя. Завоевание затормозило развитие страны, но не подавило самостоятельности русского военного дела и, более того, способствовало его ускоренному прогрессу. Военные перемены того времени характеризуются усилением значения пехоты, растущим применением средств дальнего боя - луков, самострелов, камнеметов, ускоренным преобразованием кольчатой защитной одежды в пластинчатую.

Во второй половине XIII - XIV веке сохраняется во многом восходящая от домонгольского периода общеевропейская линия развития русского вооружения. Появились колющий меч, более изогнутая чем веком раньше, сабля, создается законченная система наборного доспеха, распространяются треугольный щит, топоры - булавы, шестоперы, самострелы. Наряду со шлемом традиционной сфероконической формы входит в употребление невысокое куполовидное наголовье - шишак.

Около 1380 года на Руси появилась огнестрельное оружие. Однако традиционное холодное оружие ближнего и дальнего боя и защитное снаряжение сохранили свое значение. Пики, рогатины, шлемы, панцири, круглые щиты, кистени, шестоперы и период употребления огнестрельного оружия, в течении двухсот лет, практически без существенных изменений сохраняются на вооружении.

Девять столетий ( с IX по XVII век ) над сознанием и усовершенствованием защитного и наступательного вооружения трудились мастера - оружейники русских городов. Разнообразие и совершенное вооружение немало способствовало ратным подвигам и боевой славе русских воинов, в течении веков отстаивавших свободу и независимость своей Родины.

14

Обстановка в Киевской Руси перед принятием христианства

В Х-ом веке продолжалось постепенное формирование русской государственности. С одной стороны необходимо было решать вопросы, связанные с расширением влияния киевских князей "внутри" Руси, приводя к покорности еще разрозненные славянские племена, с другой стороны перманентная внешняя угроза требовала большого напряжения только начавшего складываться молодого феодального государства.

В этой связи вся стремительная деятельность Великого Князя Святослава (отца Владимира) по отношению к Руси не была невниманием к ее интересам, или неосознанным стремлением пренебречь ею (как об этом говорится в некоторых местах летописи). Наоборот - все было рассчитано на решение больших государственных задач. Важнейшая из них, состоявшая в обеспечении безопасности со стороны Хазарского каганата, была решена вполне успешно (он перестал существовать после волжско-хазарского похода). Вторая задача - создание мирного торгового плацдарма на западном побережье Русского (Черного) моря (в содружестве с Болгарией) - выполнена не была, т.к. здесь Руси противостояли две значительные силы: Византия и печенеги.

Борьба с печенегами стала в Х в. насущной потребностью Руси. Вся плодородная лесостепь, густо покрытая русскими деревнями и городами, была обращена к степям, была открыта внезапным набегам кочевников, раскинувшихся по русской равнине на "месяц конного пути" от Дуная до Жигулей.

Каждый набег приводил к сожжению сел, уничтожению полей, угону населения в рабство. Поэтому оборона от печенегов была не только государственным, но и общенародным делом, понятным и близким всем слоям общества. И естественно, что князь, сумевший возглавить эту оборону, должен был стать народным героем, действия которого воспевались в былинах. Таким князем оказался побочный сын Святослава - Владимир.

В г. Любече, охранявшем подступы к Киевской земле с севера, жил в середине Х в. некий Малко Любечанин. Дочь его Малуша была ключницей княгини Ольги (матери Святослава), а сын Добрыня, очевидно, служил князю. Во всяком случае в былинах сохранилась память о том, что он был при княжеском дворе "конюхом да приворотчиком", а позже стал придворным - " стольничал-чашничал девять лет".

Малуша Любечанка стала одной из наложниц Святослава, и у нее родился сын Владимир (год рождения неизвестен), которого долго потом корили его происхождением, называя "робичичем" и "холопищем". Воспитателем при нем и стал родной дядя Добрыня.

Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Владимира, но перед очередным и как потом окажется трагическим походом 970 г., Святослав решил посадить своих малолетних детей на княжение. Ярополку был оставлен Киев, а Олегу - Древлянская земля. В то же время Новгородцы, недовольные, может быть, властью княжеских наместников, прислали сказать Святославу, чтобы он дал им сына своего в правители.

Ни Ярополк, ни Олег не согласились княжить в Новгороде. Тогда Добрыня предложил Новгородцам просить в князья Владимира. Так юный "робичич" стал князем-наместником в Новгороде.

Через несколько лет после трагической гибели Святослава между братьями началась усобица, подогреваемая боярским окружением. В результате Олег Древлянский был убит, а Владимир, сбежав из Новгорода и три года пробыв за морем, привел с собой наемную варяжскую дружину и в 980 г. двинулся на Киев. Но кроме того, что он шел войной на Ярополка, он еще решил отбить у него невесту. Дело в том, что, будучи женат на гречанке-красавице, которую привез ему из похода отец, Ярополк сватался и к Рогнеде, дочери Полоцкого князя Рогволода (не Рюрикова рода). Владимир, чтобы склонить Полоцкого князя на свою сторону, также послал сватов к Рогнеде. Летописец говорит, что в таких затруднительных обстоятельствах Рогволод отдал дело на решение дочери. Но Рогнеда обидно отказала Владимиру, сказав, что не хочет идти за сына рабыни. Дружина Владимира захватила Полоцк. Князь Рогволод с двумя сыновьями был убит, а Рогнеда взята Владимиром в жены.

Из Полоцка Владимир двинулся уже непосредственно на Киев. Не без предательства людей из собственного окружения Ярополк был убит двумя варягами при попытке помириться с братом. Таким образом, Владимир сел на киевский престол и стал единовластно княжить во всей Руси. Первым его делом была женитьба на вдове убитого брата - гречанке

(поскольку многоженство в язычестве не возбранялось).

Как пишет Карамзин: "Владимир с помощью злодеяний и храбрых Варягов овладел государством, но скоро доказал, что он родился быть Государем великим". Варяги считали себя завоевателями Киева и требовали в дань с каждого жителя по две гривны. Протянув время обещаниями, Владимир укрепил и умножил русскую дружину, после чего изгнал из Киева ненужных уже варягов-наемников.

Будучи ярым язычником, Владимир стал сильно теснить христиан, которых в Киеве к тому времени было уже достаточно много, причем еще со времен Игоря они имели свой соборный храм - Святого Ильи. По княжескому приказу был изготовлен новый истукан Перуна - бога грозы и войны - с серебряной головой и золотыми усами, и поставлен близ теремного двора на священном холме, вместе с другими истуканами. Там, говорит летописец, стекался народ ослепленный и земля осквернялась кровью жертв. Добрыня, посланный племянником управлять Новгородом, также поставил на берегу Волхова богатый кумир Перунов. (Тут надо учитывать, что летописец христианин и соответственно его отношение к язычеству).

"Но сия Владимирова набожность - пишет Карамзин - не препятствовала ему утопать в наслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял в наложницы свою беременную невестку, родившую Святополка (окаянного); от другой законной супруги, Чехини или Богемки имел сына Вышеслава; от третьей Святослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба ( по другому источнику их матерью была греческая царевна Анна). Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в Белгороде, и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора, он презирал святость брачных союзов и невинности. Одним словом, Летописец называет его вторым Соломоном в женолюбии".

Став Великим князем, Владимир значительно расширил и упрочил Русь как государство всех восточных славян. К его княжению относится окончательное подчинение русскому князю племен, живших на восток от великого водного пути. В 981 и 982 гг. были предприняты им походы на вятичей, которые были побеждены и обложены данью, какую прежде платили Святославу. Та же участь постигла и радимичей в 986 г. Первый поход Владимира на болгар состоялся в 987 г. В летписи под 994 и 997 гг. также упоминаются удачные походы на волжских болгар, а в 1006 г. с ними был заключен торговый договор, по которому им было позволено торговать по Оке и Волге.

Ко времени княжения Владимира относятся первые столкновения Руси с западными славянскими государствами. В 981 г. вследствие войны с Польшей к Руси были присоединены Перемышль, Червен и другие города Червонной Руси. Но завоеванием Червенских городов дело не кончилось: в летописи под 992 г. упоминается еще поход Владимира на хорватов, а по некоторым спискам в это же время Владимир воевал с Мечиславом (польским королем) "за многие противности его" и одержал над ним блистательную победу за Вислой. При сыне Мечислава Болеславе Храбром был заключен мир, скрепленный дополнительно родственным союзом: дочь Болеслава была выдана замуж за Святополка.

Довольно аморфное раннефеодальное государство - Киевскую Русь - правительство Владимира стремилось охватить новой административной системой, построенной, впрочем, на типичном для этой эпохи слиянии государственного начала с личным: на место прежних "светлых князей", стоявших во главе союза племен, Владимир сажает своих сыновей:

Новгород - Ярослав, Полоцк - Изяслав, Туров - Святополк, Ростов - Борис, Муром - Глеб, Древлянская земля - Святослав, Волынь - Всеволод, Тмутаракань - Мстислав. От Киева к этим отдаленным городам прокладываются "дороги прямоезженные", нашедшие отражение в былинах, связывающих их с именем Ильи Муромца.

Но, по-прежнему, оставалась нерешенной главная задача внешней политики Руси - оборона от печенежских племен, наступавших на Русские земли по всему лесостепному пограничью.

Летопись вкладывает в уста князя Владимира следующие слова:

"-И рече Володимер: "Се не добро, еже мало город около Киева" - И нача ставити городы по Десне и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И нача нарубати (набирать) муже лучьшее от Словен и от Кривичъ, и от Чюди, и от Вятичъ, и от сих насели грады. Бе бо рать от печенег и бе воюяся с ними и одаляя им".

Эти слова летописи содержат исключительно интересное сообщение об организации общегосударственной обороны. Владимир сумел сделать борьбу с печенегами делом всей Руси, почти всех входивших в ее состав народов. Ведь гарнизоны для южных крепостей набирались в далеком Новгороде, в Эстонии (Чудь), в Смоленске и в бассейне Москвы-реки, в землях куда ни один печенег не добирался. Заслуга Владимира в том и состоит, что он весь лесной север заставил служить интересам обороны южной границы, шедшей по землям Полян, Уличей и Северян. Из самых близких к Киеву городов были построены Василев на Стугне и Белгород на Днепре. Города Треполь, Тумащ и Василев соединяли валы. Постройка нескольких оборонительных рубежей с продуманной системой крепостей, валов, сигнальных вышек сделала невозможным внезапное вторжение печенегов и помогла Руси перейти в наступление. Тысячи русских сел и городов были избавлены от ужасов печенежских набегов.

Князь Владимир испытывая большую нужду в крупных военных силах, охотно брал в свою дружину выходцев из народа, прославившихся богатырскими делами. Он приглашал и изгоев, людей, вышедших поневоле из родовых общин и не всегда умевших завести самостоятельное хозяйство; этим князь содействовал дальнейшему распаду родовых отношений в деревне. Изгойство переставало быть страшной карой - изгой мог найти место в княжеской дружине.

Победы над печенегами праздновались весьма пышно, что также нашло отражение в летописи. Князь с боярами и дружиной пировал на "сенях" (на высокой галерее дворца), а на дворе ставились столы для народа. На эти пиры съезжались "посадники и старейшины по всем градом и люди многы". Знаменитые пиры Владимира воспеты и в былинах в полном согласии с летописными записями:

Во стольном городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира

Было пированьице почестен пир

На многих на князей на бояров,

На могучиих на богатырей,

На всех купцов на торговыих,

На всех мужиков деревенскиих.

Принятие христианства

Как уже говорилось выше, вокняжевшись в Киеве, Владимир произвел своего рода языческую реформу, стремясь, очевидно, поднять древние народные верования до уровня государственной религии. Но попытка превращения язычества в государственную религию с культом Перуна во главе, судя по всему, не удовлетворила Владимира, хотя киевляне охотно поддерживали самые крайние проявления кровавого культа воинственного бога.

По преданию, первым проповедником христианства в наших краях был Андрей Первозванный - один из двенадцати апостолов, брат апостола Петра, первым призванный Иисусом Христом. Он проповедовал христианство балканским и причерноморским народам и был распят по распоряжению римского магистрата на кресте, имевшем форму буквы "Х" (Андреевский крест). Уже в "Повести временных лет" рассказано, что Андрей Первозванный из Корсуни дошел в своей миссионерской деятельности до мест, где в будущем предстояло возникнуть Киеву и Новгороду и благословил эти места (а заодно имел возможность подивиться русскому обычаю хлестать себя в бане вениками). В последствии Киевская Русь (и Россия в дальнейшем) превратила Андрея Первозванного в покровителя русской государственности.

В Киеве христианство известно было уже давно также как и его основные догмы очень хорошо приспособленные к нуждам феодального государства. Первые сведения о христианстве у русов относятся к 860-870 гг., но к середине Х века уже ощущается постепенное утверждение христианства в государственной системе. Если при заключении договора с греками в 911 г. русские послы клянутся только языческим Перуном, то договор 944 года скрепляется двоякой клятвой как Перуну, так и христианскому богу. Уже упомянутая выше церковь святого Ильи в летописи названа "собороной", то есть главной, что предполагает наличие и других христианских храмов. Христианство представляло в то время значительную политическую и культурную силу в Европе и на Ближнем Востоке. Принадлежность к христианской религии облегчала торговые связи с Византией,приобщала к письменности и обширной литературе. Для Руси наибольшее значение имела христианизация Болгарии (864 г.) и изобретение славянской письменности Кириллом и Мефодием (середина IX в.). К середине Х в. в Болгарии создалась уже значительная религиозная литература, что облегчало проникновение христианства на Русь. Князь Игорь был язычником: он и клятву давал не в Ильинской церкви, а " приде на хълм, къде стояше Перун и покладоша оружие свое и щиты и злато"; и похоронен он был Ольгой по языческому обряду под огромным курганом. Но среди боярства, его послов к императорам Византии была уже какая-то часть христиан.

Вдова Игоря, княгиня Ольга в 955 году приняла христианство, совершив путешествие в Царьград. Возможно, она предполагала сделать христианство государственной религией, но здесь сразу резко обозначилось противоречие, порожденное византийской церковно-политической концепцией: цесарь империи был в глазах православных греков наместником бога и главой как государства, так и церкви. Из этого делался очень выгодный для Византии вывод - любой народ, принявший христианство из рук греков, становился политически зависимым народом или государством. Киевская Русь, спокойно смотревшая на христианские верования, предпочитала такие равноправные взаимоотношения с Византией, которые определялись бы взаимовыгодой, равновесием сил и не налагали бы на Русь никаких дополнительных обязательств, связанных с неубедительной для нее божественностью императора. Во всяком случае Константин Багрянородный - восприемник Ольги при крещении - "нарек ее дщерью", то есть подчиненной ему, а не равноправной "сестрой".

До официально принятия христианства Киевской русью оставалось еще более пятидесяти лет.

Христианство, если можно так выразиться, было следующим после язычества этапом развития религии. Оно отличалось от язычества не столько своей религиозной сущностью, сколько той классовой идеологией, которая наслоилась за тысячу лет на примитивные верования, уходящие корнями в такую же первобытность, как и верования древних славян. Христианские мессионеры не приносили с собой ничего принципиально нового; они несли лишь новые имена для старых богов, несколько иную обрядность и значительно более отточенную идею божественного происхождения власти и необходимости покорности ее представителям.

Цепь событий, непосредственно предшествовавших принятию христианства на Руси и сопровождавших его, остается для нас невыясненной. Летописные легенды, записанные значительно позднее , рассказывают нам о том, что князем Владимиром был произведен сравнительный анализ предлагавшихся вариантов. "Первые послы были от волжских Болгар. Описание Магометова рая и цветущих Гурий пленило воображение сластолюбивого князя; но обрезание казалось ему ненавистным обрядом и запрещение пить вино уставом безрассудным. Вино, сказал он, есть веселие для русских, не можем быть без него. - Послы немецких католиков говорили ему о величии невидимого Вседержителя и ничтожности идолов. Князь ответил им: идите обратно, отцы наши не принимали веры от Папы. Выслушав иудеев, он спросил, где их отечество? "В Иерусалиме, ответствовали проповедники: но бог во гневе своем расточил нас по землям чужим". И вы, наказываемые богом, дерзаете учить других? сказал Владимир: мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества.- Наконец безымянный греческий Философ, опровергнув в немногих словах другие веры, рассказал Владимиру все содержание библии... и в заключение показал ему картину Страшного Суда, с изображением праведных, идущих в рай, и грешных, осужденных на вечную муку. Пораженный Владимир вздохнул и сказал: "благо добродетельным и горе злым!" Крестись, ответствовал Философ - и будешь в раю с первыми".

После сбора дополнительных сведений и совета с боярами Великий Князь решился принять православие. Но при тогдашних богословско-юридических воззрениях византийцев (как указывалось выше) принятие крещения из их рук означало переход новообращенного народа в вассальную зависимость от Византии.

Владимир вторгся в византийские владения в Крыму, взял Корсунь(Херсонес) и отсюда уже диктовал свои условия императорам (Василию и Константину). Он хотел породниться с императорским домом, жениться на царевне Анне и принять христианство. Ни о каком вассалитете при таких условиях не могло быть и речи. В 988 г. Владимир крестился сам, крестил своих детей, бояр и под страхом наказания заставил креститься киевлян и всех русских вообще. В Новгороде тот же Добрыня, который учреждал там культ Перуна, теперь крестил новгородцев : "Путята крестил мечем, а Добрыня огнем", т.е. не так все было легко и просто. Капища древних богов были разрушены. На их месте, как правило, строили церкви. Идолов рубили и жгли, а киевского Перуна скинули в Днепр и проводили, отталкивая от берега, до самых порогов. На месте киевского капища была построена церковь святого Василия, именем которого был крещен Владимир. Вместе с Владимиром в Киев прибыли священники корсунские и митрополит Михаил, назначенный Константинополем управлять новой русской церковью. Есть известия, что митрополит с епископами и Анастасом-Корсуняниным, который помог Владимиру при осаде и взятии Корсуни, сопровождаемые дядей Владимира Добрыней, ходили на север крестить народ. Из Новгорода они направились к Ростову, где и кончилась деятельность первого митрополита Михаила (он умер в 991 г.). Новый митрополит, назначенный Константинополем - Леон, с помощью поставленного им в Новгород епископа Иоакима Корсунянина, окончательно сокрушил там язычество. В результате христианство при Владимире было распространено преимущественно по узкой полосе, прилегавшей к великому водному пути из Новгорода в Киев.

Митрополит и епископы для управления церковными делами были присланы из Византии. Но по мере распространения христианства стало необходимо резко увеличить количество священнослужителей. Было открыто большое количество школ, в которых готовили главным образом священников и прочих церковников, необходимых для "совершения треб и для научного просвещения паствы". Конечно, эти школы в значительной степени содействовали общему делу просвещения.

Во главе Русской церкви стоял митрополит, назначаемый Константинополем. В крупных городах находились епископы, ведавшие всеми церковными делами большой округи - епархии. С обособлением отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела своего епископа. Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у них были свои слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Князья на содержание церкви давали десятину. Одной из важнейших церковных организаций стали монастыри, строй жизни которыхи и идеология были целиком перенесены из Византии.

Большинство монастырей и церквей на Руси строились князьями и боярами или в качестве официальных государственных храмов, или в качестве фамильных усыпальниц, или для обслуживания культов излюбленных святых. Конечно, основатели церкви брали их на свое содержание. Так Владимир после крещения поставил в Киеве церковь Богородицы, на содержание которой отдал десятую часть своих доходов и обязал своих преемников под угрозой проклятия соблюдать это обязательство, поэтому церковь и была прозвана Десятинной. Новый христианский бог мыслился князьям как их специальный княжеский бог, заменивший собой прежнего Перуна. Он - верховный повелитель князей, дающий им власть, венчающий их на княжение, помогающий им в походах, принимающий их души в свой чертоги. Духовенство, осуществляющее связь светской власти с богом, это скорее слуги князей, чем слуги бога. Часто княжеская власть, не стесняясь, показывала свою силу: князья не раз сгоняли с кафедры неугодных им епископов. Это преобладание светской власти над церковной во многом определило особенность развития Руси, где церковь никогда не стояла выше государства.

Для Русского народа, сравнительно поздно вступившего на путь исторического развития, принятие христианства означало приобщение к многовековой и высокой культуре Византии, но мы должны четко отделять культуру (сложившуюся еще в языческий период) от религиозной идеологии. Византия не тем превосходила древних славян, что была христианской страной, а тем, что являлась наследницей античной Греции, сохраняя значительную часть ее культурного богатства. В этом смысле христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только две формы, два различных по внешности проявления одной и той же идеологии. Формально Русь стала христианской. Погасли погребальные костры, угасли огни Перуна, требовавшего себе жертв, но долго еще насыпали языческие курганы, тайно молились Перуну и огню-Сварожичу, справляли буйные праздники родной старины. Автор начальной летописи вынужден сознаться, что люди только "словом нарицающиеся христиане", а на деле - "поганьске живуще", на игрищах людей "многое множество", а в церкви во время службы их обретается мало. В конце XI в. киевский митрополит Иоан жаловался, что церковный обряд венчания соблюдается только боярами и князьями, а простые люди заключают браки по прежнему обычаю - "поимают жены своя с плясанием и гудением и плесканием" и некоторые "без срама" имеют две жены. Не будучи в силах достичь действительного и быстрого превращения новообращенных в христиан, греческие священники пошли на уступки прежней вере: они признали реальность существования всех славянских богов, приравняв их к бесам, признали святость традиционных мест и сроков старого культа, выстраивая храмы на местах прежних кумиров и капищ и назначая христианские праздники приблизительно на те же дни, к которым приурочивались ранее языческие. Язычество сливалось с христианством.

Новая русская церковь стала новым и обильным источником доходов для ее духовной матери - константинопольской церкви и новым орудием эксплуатации в руках верхов киевского общества. За эти материальные выгоды можно было заплатить приспособлением христианской идеологии к язычеству славян.

Русская церковь играла сложную и многогранную роль в истории Руси. Несомненна ее польза как организации, помогавшей молодой русской государственности в эпоху бурного развития феодализма. Несомненна и ее роль в развитии русской культуры, в приобщении к культурным богатствам Византии, в распространении просвящения и создании крупных литературно-художественных ценностей.

Героическая эпоха Владимира (княжил 980 - 1015 гг.) была воспета и церковным летописцем и народом потому, что в главных своих событиях она сливала воедино феодальное начало с народным, политика князя объективно совпадала с общенародными интересами.

МОНГОЛО - ТАТАРСКОЕ НАШЕСТВИЕ

Монголо-татарское нашествие и иго Золотой Орды, последовавшее за нашествием сыграло огромную роль в истории нашей страны. Ведь владычество кочевников продолжалось почти два с половиной столетия и за это время иго сумело положить существенный отпечаток на судьбу русского народа. Этот

период в истории нашей страны является очень важным, поскольку он предопределил дальнейшее развитие Древней Руси. Для того, чтобы наиболее полно отразить то, что произошло в 12 веке на земле русской, нужно ясно представлять себе с какими силами подошли противоборствующие стороны, их экономическое и культурное развитие, государственное устройство. Что же представляла собой Русь в начале 12 века?

В начале 998 года киевский князь Владимир принял христианство из Византии. Вместе с христианством проникло на Русь византийское культурное влияние. продолжается превращение Киева в политический, культурный и церковный центр восточнославянского государства. Одновременно усиливается размежевание киевской Руси с ее западнославянскими соседями. Государственное единство Киевской Руси не было простым. И со второй половины 11 века намечаются признаки ее феодального дробления. Так, например, князья из рода Рюриковичей стремятся все к большей самостоятельности, опираясь при этом на местное боярство. Это приводит к тому, что в конце 11 века на съезде русских князей принято постановление, которое предписывало каждой княжеской семье наследственную власть своими землями. Это явилось переходом к новой политической системе. Сразу же стали образовываться крупные самостоятельные княжества, среди которых наиболее крупными были: Владимиро - Суздальское ( потомки Юрия Долгорукого), расположенного в Волго - Обском междуречье; Черниговское (потомки Олега Святославовича); Смоленское (Ростиславовичи); Галицко - Волынское (одна из линий Мономаховичей); Рязанское (Черниговские князья). Как следствие значение Киевского государства убывало, а его престол стал яблоком раздора между различными ветвями рода Рюриковичей.

Сын Юрия Долгорукого - Андрей Боголюбский подверг Киев трехдневному погрому и объявил столицей нового княжества свой престольный град Владимир. Владимирско - Суздальское княжество стало наиболее сильным на Руси, но оно уже не могло претендовать на владение всеми древнерусскими землями. Вскоре вслед за Владимирско - Судальским князем начали объявлять себя великими князьями и главы других государств (княжеств). Таким образом,

Русь к началу 12 века представляла из себя несколько крупных княжеств которые делились на более мелкие), постоянно соперничающих между собой, ведущих войны за неподеленные земли. Если говорить о культуре и культурном развитии Древней Руси к началу 12 века, то нужно отметить один важный момент. До конца 11 века одним из самых блестящих по своей культуре во всей Европе средневековой - было Киевское государство, Но к началу 12 века это государство разбилось на несколько самостоятельных княжеств. Таким образом, мы рассмотрим три княжества, которые в целом поддерживали культурные традиции Киевской Руси, но внесли в них много нового: Галицко - Волынское, Владимирско - Суздальское и Новгород. Культура Галицко - Волынского княжества ориентировалась на Запад, это связано с географическим положением, близостью к западным странам Венгрии и Польши. Широкое развитие получила летопись, художественная иконопись. Было хорошо развито деревянное и каменное архитектурное строительство. А в последствии это княжество прославилось своими книгами.

Владимирско - Суздальское княжество, сохраняя культурные традиции Киевской Руси, близко по своей культуре в Византии. Особенное развитие получила архитектура, а в основном каменная. Великолепными памятниками того времени являются Золотые ворота во Владимире(узел обороны и торжественный въезд). Успенский собор (величественный, все вокруг покоряющий, как и держава Андрея). Так же в этом княжестве была широко распространена иконопись и летопись. Свидетельством тому иконы:

Следует так же выделить Новгород и Псков - эти города избегли разорения во время нашествия. Следует также отметить то, что в Новгороде установился особый (феодальный) политический строй. Выбор высших должностных лиц, приглашения князей, важнейшие вопросы общественной жизни республики феодальной решало вече (народное собрание). Что же касается культурного развития, то наиболее широкое развитие получила письменность, деревянное зодчество (Кижи) и главная особенность - ювелирное дело.

Таким образом, русские города, были богатыми не только предметами

искусства, но что более важно для захватчиков, они представляли лакомый кусок для того кто бы мог их захватить.

Что же можно было сказать об организованности русского войска? Русские княжества дружины были по тому времени превосходным войском. Их вооружение славилось далеко за пределами Руси, но эти дружины были малочисленны и их состав насчитывал всего несколько сот человек. Для того чтобы организовывать оборону страны от хорошо подготовленного агрессивного врага это было слишком мало. Княжеские дружинники из-за своего феодального характера являлись малопригодными к действию большими силами под единым командованием, по единому плану. Основную же часть русского войска составляли городские и сельские ополчения, набиравшиеся в момент опасности. Об их вооружении и профессиональной подготовки можно сказать, что они оставляли желать лучшего. Русские города со своими укреплениями не могли быть непреодолимым препятствием для мощной осадной техники кочевников. Население крупных городов составляло 20-30 тысяч человек и в случае нападения могло выставить до 10 тысяч воинов защитников, а поскольку город, как правило, сопротивлялся в одиночку, то 60-70-тысячному войску можно было сломать сопротивление защитников в течении недели.

Таким образом, Русское государство представляло собой несколько крупных княжеств, постоянно соперничающих между собой, не обладая одним большим войском, способным оказать сопротивление армаде кочевников.

Рассмотрим историю образования государства у кочевников.

Как известно, первым, наиболее крупным ханом, сумевшим объединить несколько племен был Чингиз - Хан (Тэмуджин). Эти племена располагались на территории нынешней Татарии Китайской, на юг от Иркутской губернии, в степях, неизвестными греками, ни римлянами ", вдоль русла реки Селенги. Ведя сходный образ жизни эти племена были во многом похожи друг на друга. Основное занятие - скотоводство, охота и грабеж других племен. До эмуджина

племена в крупные союзы не объединялись, постоянно враждуя друг с другом. Наиболее крупными племенами были: меркиты, тайгидты татары, найманы, кэриты и др.

После распада родового строя, не последовало ярко выраженного рабовладельческого строя, в основном труд воинов, захваченных в плен и приравнянных по своему положению к положению раба, использовался для того, чтобы пасти скот, прислуживать тайону (феодалу) или пленного посылали обучаться определенному ремеслу. Во главе племени стоял тайон, его ближайшее окружение составляли его вассалы - тайоны, но не такие крупные, практически все молодые мужчины - воины. В каждом племени присутствовал шаман, религия - языческая. Каждый мужчина с детства готовился стать воином, все представители кочевых племен мастерски владели мечем, луком и копьем. А на коня ребенок садился, когда начинал ходить, одним словом, прирожденные воины. Культура у кочевников была не на очень высоком уровне, все необходимое они покупали у китайцев или тангутов, в обмен на шкуры убитых зверей и некоторые другие товары, которые они добывали в основном своим занятием - разбоем.

Для объединения разрозненных племен в сплоченное, сильное мобильное, с жесткой дисциплиной войско-государство многое сделал Тэмуджин, в последствии Чингиз - Хан. Его отец был Есучей-богатур-тайгиут, а мать Олгун, представительница рода олоихутов. Есучей-богатур, ведя непрерывные войны против меркитов и татар, сумел объединить вокруг себя несколько крупных и мелких племен, создав свой большой улус. Но в возрасте 30 лет был отравлен. На дою его жены и сына выпали тяжелые испытания. Оставшись без сильного руководства улус постоянно подвергался нападениям со стороны враждебных племен. Вскоре от огромного улуса остается лишь юрта, в которой живет семья Тэмуджина. Сумев пережить несколько зим (это очень редко встречается в степи) в одиночестве Тэмуджин подрастает и начинает объединять вокруг своей юрты простых людей, которым не по душе жить у других пойонов, небольшие племена, противоборствующие ему разбиты или не в состоянии оказывать ему сопротивление. На курултае (совете) Тэмуджина выбирают Чингиз-Ханом. Чингиз-Хан сумел объединить многочисленные кочевые племена в большое государство. Создались предпосылки для экономического и культурного развития страны. Но феодалы, окружавшие Чингиз-Хана, дали ему ясно понять - в верховные ханы мы тебя произведем и если ты не будешь выполнять наши условия мы тебя и уберем. Основной же мыслью всех феодалов было - быстрое обогащение, а это могло привести только война. Кочевое скотоводство было мало продуктивным. Путь к легкому и быстрому накоплению богатств монгольские феодалы видели в ограблении других стран, накопивших за свою многовековую историю большие богатства, созданную трудом своего народа высокую материальную и духовную культуру. Тэмуджин не мог пойти против такого условия. И вскоре после образования Монгольского государства начались грабительские походы кочевников, которые продолжались около двух столетий.

В 1207 году нападению подверглись племена, жившие к северу от Селенги и в долине Енисея. В результате к кочевникам попали богатые железом районы, что имело большое значение для вооружения войска.

1207 год - государство тангутов, находившееся в Центральной Азии подверглось нападению кочевников. Результат - высокоразвитое государство стало данником монгольского хана.

1209 год - нападение на Хигуров (Туркестан) их земли были также захваченный разграблены.

1211 год - нападение на Китай, полная победа, разгром войска цзильских императоров. Высокоразвитое государство было разграблено и разрушено.

Следующий удар был направлен на государства Средней Азии, которые были покорены после 3 - летней (1219-1221 гг.) войны. Чем отличалась судьба этих стран от остальных. Ничем. Города лежали в дымящихся развалинах. Пески заносили плодородные оазисы. Искусные ремесленники были угнаны в Монголию. Одновременно другие отряды кочевников опустошали Северный Иран и , продвигаясь дальше на северо-запад вышли через Закавказье в половецкие степи. Где и произошла первая встреча русских дружинников и воинственных кочевников.

К концу жизни Чингиз-Хана (1227) в руки монгольских феодалов попали огромные территории от Тихого океана на востоке до Каспийского моря на западе. Чем же можно объяснить столь поразительные успехи монголо-татар? На мой взгляд, здесь есть две основные причины. Первая - Китай, Средняя Азия и Иран переживали в то время период феодальной раздробленности, были расколоты на множество княжеств. Народам этих стран, ослабленных междоусобными войнами и кровавыми распрями своих правителей было трудно объединяться для отпора иноземным завоевателям. Плохо вооруженное ополчение, немногочисленные феодальные дружины - вот что могли противопоставить они огромному конному войску Чингиз-Хана. Вторая причина - это великолепная подготовка вторжения, была проведена дипломатическая подготовка, направленная на то, чтобы изолировать противника от возможных союзников и на раздувание внутренних междоусобиц, производилась великолепная разведка в течении нескольких лет. Тактика завоеваний была отточена до совершенства. По возможности избегая фронтальных сражений, кочевники разбивали противника по частям, предварительно измотав его непрерывными стычками и налетами.

Монголо-татары ушли, оставив после себя страшное наследство: разрушенные города, растоптанные оазисы, жители убиты или уведены в рабство. Эти страны многое должны были начинать с нуля и потребовалось бы много времени для того, чтобы выйти на тот уровень, который был до прихода монголо-татар.

Таким образом, к тому времени, когда кочевники подошли к границе Русского государства их войско было по тем временам самым большим, лучше всех организованного и оснащено последними достижениями техники, которые кочевники сумели захватить во время последних походов.

В 1207 году Чингиз-Хан направил своего сына на покорения племен, обитавших в долине Иртыша и к западу от нее. Но эта обширная программа не была осуществлена в силу того, что основные силы монголо-татар были заняты в Средней Азии. А в 1223 году 30-тысячное войско Субдэел и Очеучи прорвалось через Осрбент и вышло в половецкие степи, затем разгромив половцев, встретилось с русскими войсками в битве на Калке 31 мая 1223 года. Княжеские дружины вступили в бой по частям и легко разбивались согласованными ударами конницы монголо-татар. Натиск храброй дружины Мстислава Удалого, который едва не прорвал ряды кочевников не был поддержан другими князьями и все его атаки были отбиты. Половецкие отряды, не выдержав ударов монгольской конницы, побежали, расстроив боевые порядки русского войска. Сильнейший русский князь Мстислав Киевский вообще не принял участия в битве, укрепившись со своей дружиной на холме, затем сдался на милость победителей и погиб. Потери русских в этой битве были очень велики. Поход, продолжавшийся два с половиной года позволил монголо-татарам непосредственно познакомиться с русскими войсками и укреплениями русских городов, от пленных получили сведения о положении внутри русских княжеств - была проведена глубокая стратегическая разведка.

Военный совет 1235 года объявил общемонгольский поход на запад. Предводителем был выбран Бату - внук Чингиз-Хана, сын Джуги. всю зиму монголы собирались в верховьях Иртыша, готовясь к большому походу. Весною 1236 года бесчисленное множество всадников, неисчислимые стада, бесконечные обозы с военным снаряжением и осадными орудиями двинулись на запад. Осенью 1236 года их войско обрушилось на Волжскую Булгарию, обладая огромным превосходством сил они прорвали линию обороны булгар, города брались один за другим. Булгария была страшно разрушена и сожжена. Второй удар приняли на себя половцы, большинство из которых было убито, остальные убежали в русские земли. монгольские войска двигались двумя большими дугами, применяя тактику "облавы".

Одна дуга Батый (по пути - мордва), другая дуга Гуиск-хан(половцы), концы обеих дуг упирались в Русь.

Первым городом, который стал на пути завоевателей был Рязань. Битва за Рязань началась 16 декабря 1237 года. Население города составляло 25 тысяч человек. С трех сторон Рязань защищали хорошо укрепленные стены, с четвертой река (берег). Но после пяти дней осады стены города разрушенные мощными осадными орудиями, не выдержали и 21 декабря Рязань пала. Десять дней простояло войско кочевников под Рязанью - грабили город, делили добычу, грабили соседние села. Далее войско Батыя двинулось к Коломне. По дороге на них неожиданно напал отряд под предводительством Евпатия Коловрата - рязанца. Его отряд насчитывал около 1700 человек. Несмотря на численное превосходство монголов он смело напал на полчища врагов и пал в бою, нанеся огромный урон врагу. Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, не откликнувшийся на призыв рязанского князя совместно выступить против хана Батыя, сам оказался в опасности. Но он неплохо использовал время, которое прошло между нападениями на Рязань и Владимир (около месяца). Он сумел сосредоточить на предполагаемом пути Батыя довольно значительное войско. Местом, где собирались владимирские полки для отпора монголо-татарам, стал город Коломна. По количеству войск и упорству сражения бой под Коломной можно считать одним из самых значительных событий нашествия. Но они были разбиты, благодаря численному преимуществу монголо-татар. Разбив рать и разгромив город, Батый отправился вдоль Москва-реки к Москве. Москва пять дней сдерживала атаки завоевателей. Город сожгли и почти всех жителей перебили. После этого кочевники направились к Владимиру. По пути от Рязани до Владимира завоевателям приходилось брать штурмом каждый город, неоднократно биться с русскими дружинниками в "чистом поле"; обороняться от внезапных нападений из засад. Героическое сопротивление простого русского народа сдерживало завоевателей. 4 февраля 1238 года началась осада Владимира. Великий князь Юрий Всеволодович оставил часть войск для обороны города, а с другой стороны отправился на север собирать войско. Оборону города возглавляли его сыновья Всеволод и Мстислав. Но перед этим завоеватели взяли штурмом Суздаль(30 км от Владимира), причем без особых трудностей. Владимир пал после тяжелой битвы, нанеся огромный урон завоевателю. Последние жители были сожжены в Каменном соборе. Владимир был последним городом Северо-восточной Руси, который осаждали объединенные силы хана Батыя. Монголо-татары должны были принять решение чтобы сразу три задачи были выполнены: отрезать князя Юрия Всеволодовича от Новгорода, разгромить остатки владимирский сил и пройти по всем речным и торговым путям, разрушая города - центры сопротивления. Войска Батыя разделились на три части: на север к Ростову и далее на Волгу, на восток - к средней Волге, на северо-запад к Твери и Торжку. Ростов сдался без боя, также как и Углич. В результате февральских походов 1238 года монголо-татарами были разрушены русские город на территории от Средней Волги до Твери всего четырнадцать городов.

К началу марта отряды захватчиков вышли на рубеж Средней Волги. Юрий Всеволодович, собиравший войска на реке Сить, оказался в непосредственной близости от этих отрядов. Неожиданное нападение монголо-татар предопределило исход этой битвы. Русские войска были разбиты, а великий князь был убит. В конце марта 1238 года "облава" захватчиков двинулась от Волги на юг, не дойдя до Новгорода ста километров. Военные действия они смогли возобновить лишь осенью. Тяжелый и кровопролитный поход против северо-восточных княжеств измотал монголо-татар. В течении 1239 года были разбиты многие города, в том числе Переяславль и Чернигов. Зимой захватчики направились в Крым. Затем в 1240 году подошли к Киеву, но за отсутствием достаточного для осады количества войска штурм был отложен до осени. За это время не было предпринято никаких мер , для того, чтобы объединить силы князей для отражения нападения. 6 декабря 1240 года после 9-дневной осады Киев пал. После этого основные силы Батыя отправились к Владимиру-Волынскому. Укрепленные линии Киевской земли оказали серьезное сопротивление монголо-татарам. Городки-крепости были великолепно приспособлены для обороны. Владимир - Волынский был взят монголо-татарами после короткой осады. Страшному разгрому подвергались все города волынской земли. Весной 1247 года полчища монголо-татар перешли границу Руси и вторглись в Польшу, Чехию и Венгрию. Однако опасность новых вторжений не исчезла. Батый вернувшись из неудачного похода на Запад, основал на рубежах русского государства" Золотую Орду". В 1243 году Батый "пожаловал и утвердил " великого князя Ярослава Всеволодовича, вслед за этим князем потянулись в Орду и другие князья - углицкие, ростовские, ярославские.

Большая часть Руси была опустошена и обессилена Батыевым погромом. Но мужественное сопротивление, которое оказывали северо-восточные земли, привело к тому что кочевники не смогли разгромить во время походов в 1237-1238 гг. сильные и большие города Новгород, Псков, Смоленск. Эти города выступили против признания зависимости от монгольского хана. Попытку открытого выступления против сложившегося порядка предпринял великий Андрей Ярославович. Заключив союз с сильнейшим юнорусским князем Данило-Романовичем Галицко-Волынским. Однако, его политика, направленная на организацию сопротивления монголо-татарским завоевателям, не была поддержана значительной частью светских и церковных феодалов - многие князья (углицкие, ярославские, ростовские( давно наладили отношения с монгольскими ханами, которые оставили их "воло и править". Феодалы предпочитали признать верховную власть ордынского хана и пожертвовать в пользу завоевателей часть феодальной ренты, собираемой с зависимого населения. чем рисковать лишиться своих княжений, которые могли при помощи монголы-татар перейти к более "дальновидным". Такую же политику проводила православная церковь. после такой неудачной попытки выступить против завоевателей все князья Северо-Восточной Руси признали верховную власть ордынского хана. В 1257 году на русскую землю приехали монгольские чиновники, чтобы провести перепись и обложить население тяжелой данью, что означало окончательное установление ига.

Русские города сопротивлялись проведению переписи и только с помощью силы монголам удалось осуществить задуманное. Насилие и злоупотребление откупщиков ордынской дани вывали целую волну народных антитатарских восстаний. В 1262 году жители многих русских городов собрали вече и "выгнали из городов из Ростова, из Владимира, из Суздаля, из Ярославля ордынских ставленников "бесерменов". Многочисленные антитатарские выступления первых десятилетий после Батыева нашествия потерпели поражения. "Черным людям", поднимавшимся на борьбу с захватчиками, противостояли не только войска ордынских ханов, но и свои собственные феодалы. Но их усилия не пропали даром. Значение борьбы народных масс против ненавистного иноземного ига было исключительно велико. Именно благодаря этой борьбе Северо-восточная Русь обязана своим положением по отношению к другим завоеванным землям. в отличии от других стран, завоеванных кочевниками, Русь сохранила свой политический и общественный строй. На русской земле никогда не было монгольской администрации. Не "мудрая "политика князей, а борьба народных масс привела к тому, что под тягостным игом Русь сумела сохранить условия для своего самостоятельного развития.

Нашествие Батыя было первым, но далеко не последним вторжением монголо-татар в пределы Руси. Русские княжества еще не успели залечить раны, полученные от нашествия Батыя, как на них обрушились новые походы кочевых завоевателей. При помощи таких походов ханы пытались укрепить свое государство на Руси. Подвергаемой все новым и новым нападениям стране было трудно собирать силы для решительного отпора завоевателям. Постоянные княжеские усобицы давали ханам золотой Орды поводы для вмешательства в русские дела, часто монгольские отряды приходили по прямому приглашению князей, которым использовали их в междоусобных войнах. В 1252 году в русские земли вторглось большое войско под предводительством хана Неврхля. Он разорил владимирские земли, Суздаль, Переяславль. А с 1273 по 1279 гг. то есть в течении 20 лет постоянным нашествиям подверглись русские земли. За это время предпринималось 14 боевых походов на северо - восточную Русь. многие города были разорены по пять и более раз. Эти походы также нанесли огромный урон Древней Руси. Считают, что монголо-татарское иго было сброшено после того, как в 1380 году русское воинство наносит поражение Золотой Орде в лице хана Мамая. Золотую орду начинают раздирать центробежные силы, а в 1395 году Орда подвергается разгрому Тимуром - основателем могущественной, но недолговечной империи, центр которой находился в Средней Азии.

Каковы же последствия нашествия монголо-татар для Древнерусского государства? Нашествие кочевников сопровождались массовыми разрушениями русских городов, жители безжалостно уничтожались или уводились в плен. Это привело к заметному упадку русских городов - население уменьшалось, жизнь горожан становилась беднее, захирели многие ремесла. Монголо-татарское нашествие нанесло тяжелый удар основе городской культуре - ремесленному производству. Так как разрушения городов сопровождалось массовыми уводами ремесленников в Монголию и Золотую Орду. Вместе с ремесленным населением русского города утрачивали многовековой производственный опыт: мастера уносили с собой свои профессиональные секреты. Надолго исчезают сложные ремесла, их возражение началось лишь спустя 15 лет. Навсегда исчезло древнее мастерство переодчатой эмали черни, полихромной поливнной строительной эмали. Беднее стал внешний вид русских городов. Качество строительства в последствии также сильно понизилось. Не менее тяжелый урон нанесли завоеватели и русской деревне, сельским монастырям Руси где жило большинство населения страны. Крестьян грабили все: и ордынские чиновники, и многочисленные ханские послы, и просто разбойничьи шайки. Страшным был ущерб, нанесенный моноло-татарами крестьянскому хозяйству. В войне погибали жилища и хозяйственные постройки. Рабочий скот захватывался и угонялся в Орду. Ордынские грабители часто выгребали из амбаров весь урожай. Русские крестьяне - пленные были важной статей "экспорта" из Золотой Орды на Восток. Разорение "глады" и "моры" постоянная угроза, нанесчеозорног рабства - вот, что принесли завоеватели русский деревне. Ущерб, нанесенный народному хозяйству Руси моноголо-татарским и завоевателями, не ограничивался опустошительными грабежами во время набегов. После установления ига огромные ценности уходили из страны в виде "ани" и "запросов". Постоянная утечка серебра и других металлов имела тяжелые последствия для хозяйства. Серебра не хватало для торговли, наблюдался даже "серебряный голод".

Монголо - татарские завоевания привело к значительному ухудшению международного положения русских княжеств. Древние торговые и культурные связи с соседними государствами были насильственно разорваны. Так, например литовские феодалы использовали ослабление Руси для грабительских набегов. Усилили наступление на Русские - земли и ее феодалов. Русью был утрачиваемый путь к Балтийскому морю. А также были нарушены древние связи русских княжеств с Византий, пришла в упадок торговля. Нашествие нанесло сильный разрушительный удар культуре русских княжеств. В огне монголо-татарских нашествий погибли многочисленные памятники, иконописи и архитектуры.

Завоевания привело к длительному упадку русского летописания, которое достигло своего рассвета к началу Батыева нашествия.

Монголо- татарские завоевания искусственно задерживало распространение товарно-денежных отношений, "акосервирован" натуральное хозяйство.

В то время как западно-европейские государства, не подвергшиеся нападению постепенно переходили от феодализма к капитализму , Русь, растерзанная завоевателями сохранила феодальное хозяйство. Нашествие явилось причиной временной отсталости нашей страны.

Нашествие также оборвало прогрессивное явление, происходившее в домонгольской Руси, направляемые на ликвидацию феодальной раздробленности в объединении феодальной раздробленности и объединению страны. Одновременно усиливая княжеские усобицы. Таким образом, монголо-татарское нашествие никак нельзя назвать прогрессивным явлением в истории нашей страны.

Трудно даже представить себе, как бы дорого обошлось человечеству походы монгольских ханов и сколько еще несчастий, убийств и разрушений они могли причинить, если бы героическое сопротивление русского народа и других народов нашей страны, измотав и обессилев противника не остановило нашествия на границах Центральной Европы.

ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Главный источник наших знаний о древней Руси - средневековые летописи. В архивах, библиотеках и музеях их насчитывается несколько сот, но по существу это одна книга, которую писали сотни авторов, начав свой труд в 9 веке и окончив его спустя семь столетий.

Сначала надо определить, что же такое летопись. В большом энциклопедическом словаре написано следующее: "Историческое произведение, вид повествовательной литературы в России 11 - 17 веков, состояли из погодных записей, либо представляли собой памятники сложного состава - свободные своды. "Летописи были общерусскими ("Повесть временных лет ") и местными ("Новгородские летописи "). Летописи сохранились главным образом в поздних списках.

Первым начал изучать летописи В.Н.Татищев. Задумав создать свою грандиозную "Историю Российскую", он обратился ко всем известным в его время летописям, разыскал много новых памятников. После В.Н.Татищева изучением летописей, конкретно "Повесть временных лет", занимался А.Шлецер. Если В.Н.Татищев работал ~ вширь ~ , соединяя дополнительные сведения многих списков в одном тексте и как бы идя по следам древнего летописца - сводчика, то Шлецер работал ~ вглубь ~ , выявляя в самом тексте массу описок, ошибок, неточностей. Оба исследовательских подхода при всем своем внешнем различии имели сходство в одном: в науке закреплялась мысль о непервоначальном виде, в котором до нас дошла "Повесть временных лет". Это и есть большая заслуга обоих замечательных историков. Следующий крупный шаг был сделан известным археографом П.М.Строевым. И В.Н.Татищев, и А.Шлепцер представляли себе "Повесть временных лет", как создание одного летописца, в данном случае Нестора. П.М.Строев высказал совершенно новый взгляд на летопись, как на свод нескольких более ранних летописей и такими сводами стал считать все дошедшие до нас летописи. Тем самым он открыл путь не только к более правильному с методической точки зрения исследованию дошедших до нас летописей и сводов, которые не дошли до нас в своем первоначальном виде. Необычайно важным был следующий шаг, сделанный А.А.Шахматовым, который показал, что каждый из летописных сводов, начиная с 11 века и кончая 16 веком, не случайный конгломерат разнородных летописных источников, а историческое произведение со своей собственной политической позицией, продиктованной местом и временем создания. Так историю летописания он связал с историей страны. Возникла возможность взаимопроверки истории страны, историей источника. Данные источниковедения стали не самоцелью, а важнейшим подспорьем в воссоздании картины исторического развития всего народа. И теперь, приступая к изучению того или иного периода, прежде всего стремятся проанализировать вопрос о том , каким образом летопись и ее сведения связанны с реальной действительностью. Так же большой вклад в изучение истории русского летописания внесли такие замечательные ученые, как: В.М.Истрин, А.Н.Насонов, А.А.Лихачев, М.П.Погодин и многие другие.

Существует две основных гипотезы относительно "Повести временных лет". Первой мы рассмотрим гипотезу А.А.Шахматова.

История возникновения начальной русской летописи привлекала к себе внимание не одного поколения русских ученых, начиная с В.Н.Татищева. Однако только академику А.А.Шахматову удалось в начале нынешнего столетия разрешить вопрос о составе, источниках и редакциях "Повести". Результаты его исследований изложены в работах "Разыскания о древнейших русских летописных сводах "(1908 год.) и " Повесть временных лет " (1916 год.). В 1039 году в Киеве учредили метрополию - самостоятельную организацию. При дворе митрополита был создан Древнейший Киевский свод, доведенный до 1037 года. Этот свод, предполагал А.А.Шахматов, возник на основе греческих переводных хроник и местного фольклорного материала. В Новгороде в 1036 г. создается Новгородская летопись , на основе которой в 1050г. возникает Древний Новгородский свод. В 1073г. монах Киево- Печерского монастыря Нестор Великий, используя древнейший Киевский свод, составил первый Киево - Печерский свод, куда включил исторические события происшедшие после смерти Ярослава Мудрого ( 1054г. ). На основании первого Киево-Печерского и Новгородского свода создается второй Киево-Печерский свод. Автор второго Киево-Печерского свода дополнил свои источники материалами греческих хронографов. Второй Киево-Печерский свод и послужил основой "Повести временных лет", первая редакция которой была создана в 1113 году монахом Киево-Печерского монастыря Нестером, вторая редакция - игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 году и третья - неизвестным автором в том же монастыре в 1118 году.

Интересные уточнения гипотезы А.А.Шахматова сделаны советским исследователем Д.С.Лихачевым. Он отверг возможность существования в 1039г. Древнейшего Киевского свода и связал историю возникновения летописания с конкретной борьбой, которую вело Киевское государство в 30-50 годах 11 столетия против политических и религиозных притязаний Византийской империи. Византия стремилась превратить церковь в свою политическую агентуру, что угрожало самостоятельности Русского государства. Особого напряжения борьба Руси с Византией достигает в середине 11 века. Политическая борьба Руси с Византией переходит в открытое вооруженное столкновение: в 1050г. Ярослав посылает войска на Константинополь во главе со своим сыном Владимиром. Хотя поход Владимира закончился поражением, Ярослав в 1051г. возводит на митрополичий престол русского священника Иллариона. Это еще больше укрепило и сплотило русское государство. Исследователь предполагает, что в 30-40 годы в 11 веке по распоряжению Ярослава Мудрого была произведена запись устных народных исторических преданий о распространении христианства. Этот цикл послужил будущей основой летописи. Д.С.Лихачев предполагает, что "Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси " были записаны книжниками киевской митрополии при Софийском соборе. Очевидно, под влиянием пасхальных хронологических таблиц-пасхалий, составляющихся в монастыре. Никон предал своему повествованию форму погодных записей - по ~ летам ~. В созданный около 1073г. первый Киевско-Печерский свод Никон включил большое количество сказаний о первых русских , их многочисленных походах на Царьград. Благодаря этому свод 1073г. приобрел еще более антивизантийскую направленность. В "Сказаниях о распространении христианства" Никон придал летописи политическую остроту. Таким образом первый Киево-Печерский свод явился выразителем народных идей. После смерти Никона работы над летописью непрерывно продолжались в стенах Киево-Печерского монастыря и в 1095 году появился второй Киево-Печерский свод. Второй Киево-Печерский свод продолжал пропаганду идей единства русской земли, начатую Никоном. В этом своде также резко осуждаются княжеские междоусобице. Далее в интересах Святополка на основа второго Киево-Печерского свода Нестером создается первая редакция "Повести временных лет". При Владимире Мономахе, игумен Сильвестр по поручению великого князя в 1116 году составляет вторую редакцию "Повести временных лет". Эта редакция дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи. В 1118 году в Выдубицком монастыре неизвестным автором была создана третья редакция "Повести временных лет ". Она была доведена до 1117г. Эта редакция лучше всего сохранилась в Ипатьевской летописи.

В обоих гипотезах есть много различий, но обе эти теории доказывают, что начало летописания на Руси является событием огромной важности.

КОЛЬЧУГА И ПЛАСТИНЧАТАЯ БРОНЯ. X - XI века

Древняя броня, защищавшая тело война, имела вид рубашки длиной до бедра и была сделана из металлических колец (кольчуга) или пластин (броня, а позднее - панцирь).

Кольчатая броня состояла из железных колец, которые были попеременно склепаны и сварены между собой. О них великий ученый Востока аль - Бируни писал в XI веке: “Кольчуги предназначены для посрамления оружия [врага] в бою, они защищают от того чем действуют противники, и от ударов, отрубающих голову”.

Пластинчатая броня, также имевшая хождение среди древнерусских войнов, была сделана из связанных между собой и надвинутых одна на другую металлических пластинок. О них упоминают древнерусские летописи: “Удариша его [Изяслава] стрелою под бронь под сердце” (Лаврентьевская летопись).

Голову война прикрывал шлем, а у небогатого война-простая железная шапка, сделанная из листового или кованного железа.

До появления шлемов и кольчуг у древних славян защитными средствами служили щиты. Щит был символом военной победы: “И повеси щит свой в вротах, показуя победу“ (“Повесть временных лет“).

Ранние щиты были деревянными, плоскими, состоящими из нескольких обтянутых кожей дощечек. В центре пропиливалось круглое отверстие, которое снаружи закрывалось выпуклой металлической бляхой - умбоном. На противоположных сторонах щита закреплялась планка для того, чтобы щит можно было держать рукой.

В Х веке щит был не тяжелым, и для пешего, и для конного война. Наиболее ранним считаются круглые щиты. Со второй половины Х века использовались длинные продолговатые щиты, а с XI века вошли в употребление миндалевидные общеевропейского образца.

5. РУБЯЩЕЕ ОРУЖИЕ

Очень распространенным рубящим оружием в древнерусском войске был топор, которым пользовались и князья, и княжеские дружинники, и ополченцы, как пешие так и конные. Впрочем, топорами, конные же - топорками, то есть короткими топорами. И у тех, и у других топор насаживался на деревянное топорище с металлическим наконечником. Задняя плоская часть топора называлась обухом, а топорка - обушком. Лезвия топоров были трапецевидной формы. топоры подразделялись на секиры - чеканы и топоры - булавы.

Большой широкий топор назывался бердыш. Его лезвие - железко было длинным и насаживалось на длинное топорище, которое на нижнем конце имело железную оковку, или вток. Бердыши употреблялись только пехотинцами. В XVI веке они широко применялись в стрелецком войске.

В начале XVII века в русском войске (первоначально - среди оружия Лжедмитрия) появились алебарды - видоизмененные топоры различной формы, оканчивающиеся копьем. Лезвия насаживалось на длинное древко (или топорище) и часто было украшено позолотой или чеканной.

Разновидность металлического молота, заостренного со стороны обуха, называлась чекан, или клевец. Чекан насаживался на топорище с наконечником. Были чеканы с вывинчивающимся, скрытым кинжалом. Чекан служил не только оружием: он был отличительной принадлежностью воинского начальства.

6. ЩИТЫ

“Русичи великая поля чремными щиты перегородиша...” (“Слово о полку Игореве”).

Древнейший русский щит (VII - XI века), круглый, достигавщий четверти человеческого роста, был удобен для парирования ударов. В профиль такой щит овален или воронковиден, что усиливало его защитные свойства.

На смену круглому щиту в XII веке приходит миндалевидный, защищавший всадника от подбородка до колен. По мере совершенствования шлема верх щита все более спрямлялся. Во второй четверти XIII века появляется треугольный щит с перегибом, то есть двускатный, плотно прижимавшийся к телу. Тогда же бытуют выгнутые трапециевидные щиты. С конца XIII века входят в обиход сложнофигурные щиты-тарчи, прикрывавшие грудь всадника во время копьевых таранов. В XIV веке эволюция защитного вооружения приводит к возникновению щита с долевым желобом, который служил вместилищем руки и облегчал маневрирование щитом в бою. В Западной Европе такие щиты, достигавшие в высоту 130 см, назывались “павезы”.

Известно, что щиты различных форм существовали в течение длительного времени. Например, наряду с круглыми могли использоваться трапециевидные щиты и так далее. Их делали из железа, дерева, камыша, кожи. Наиболее распространены были щиты деревянные. Центр щита обычно усиливался металлическим наверщием - умбоном. Край щита назывался венцом, а промежуток между венцом и навершием - каймой, тыльная сторона имела подкладку, на руке щит удерживался привязками - столбцами. Окраска щита могла быть самой различной, но красному цвету на протяжении всего бытования русских доспехов отдавалось явное предпочтение.

7. УДАРНОЕ ОРУЖИЕ

Ударное оружие относится к оружию ближнего боя, вследствие простоты изготовления оно получило на Руси большое распространение. Булавы, палицы и шестоперы - оружие боевое. Применялся ли в войске кистень - увесистая металлическая гирька, прикрепленная к концу ремешка длиной около 50 см, - определенно сказать трудно, но неоднократные археологические находки кистеня свидетельствуют о его достаточной популярности. Булава представляла собой короткий жезл, на конец которого насаживался массивный набалдашник. Головка шестопера состояла из металлических пластин - перьев(отсюда его название). Шестопер, распространенный главным образом в XV-XVII веках, мог служить знаком власти военачальников, оставаясь в тоже время страшным оружием: “А не саблями светлыми секоша их, но биша их москвичи... аки свицей, шестоперы” (Псковская летопись).

И булава, и шестопер происхождение свое ведут от палицы - массивной дубины с утолщенным концом, обычно окованным железом или утыканным большими железными гвоздями. Палица, возможно, была древнейшим оружием, известным человеку. “... Прежде бо того палицами и камением бьяхуся”, - говорится в Ипатьевской летописи.

8. МЕЧИ И САБЛИ

Из режущего и колющего оружия на Руси были распространены мечи, ножи и сабли.

Меч состоял из широкой, острой с двух сторон полосы, то есть клинка, и из крыжа - рукояти, части которой именовались: яблоко, черен и огниво. Каждая плоская сторона клинка называлась голомень или голомя, а острия - лезвия. На голоменях делали одну широкую или несколько узких выемок. Клинки изготавливали из стали или железа. Меч вкладывался в ножны, обитые кожей или бархатом. Ножны делали из железа и украшали золотыми или серебряными насечками. Меч привешивали к поясу при помощи двух колец, расположенных у устья ножен.

Ножны, употреблявшиеся древнерусскими войнами, были нескольких видов: короткие с двумя лезвиями, зацепленные крючком за пояс, назывались поясными; несколько более длинные и широкие, чем поясные, с одним выгнутым к концу лезвием назывались подсайдашными, их привешивали к поясу с левой стороны; ножи с кривым клинком - шляком, носившиеся за голенищем правого сапога, так и именовались - засапожные.

В южных районах Древней Руси уже с Х века получила распространение сабля. В новгородской земле она вошла в обиход позже - примерно с XIII века. Сабля состояла из полосы и рукояти - крыжа. Острая сторона сабли имела лезвие и тылье. Рукоять набиралась из огнива, черена и набалдашника, в который сквозь небольшое отверстие продевался шнур - темляк.

9. ШЛЕМЫ

Шлемы употреблялись на Руси начиная с Х века. Более простые шлемы - без дополнительных защитных частей для лица - стягивались внизу обручем, который иногда был орнаментирован. На нем проделывались отверстия для бармицы, то есть кольчужного ожерелья для защиты шеи. С XII века шлемы стали снабжаться наносником, вырезами для глаз - полумаской или маской. Нос - это железная полоса, проходившая через отверстие, которое делалось в козырьке или полке шлема. Нос опускался и поднимался с помощью “щурупца”. Маска - личина - делалась по большей части неподвижной, но иногда она прикреплялась с помощью шарниров и могла подниматься.

В XIV веке в письменных памятниках впервые встречаются упоминания о головном уборе под названием “шишак”. Как полагают археологи, этот вид защитного головного убора распространился на Руси в XII - XIV веках.

Разновидностью защитного головного убора была шапка бумажная. Ее делали на вате из сукна, шелковых или бумажных тканей, иногда усиливали кольчужной сетью и пристегивали; наибольшее распространение получила в XVI веке.

Мисюркой - железной шапкой называлось воинское наголовье с бармицей и наушами. Термин происходит от арабского слова ”Миср” - Египет. Пожалуй, самым незатейливым из шлемов была мисюрка, защищавшая лишь верхнюю часть головы война. На Руси мисюрка известна с XIV века.

Ерихонка - высокая шапка с венцом (нижним краем тульи), навершием(верхним краем тульи) и репьем (металлическим украшением) на нем. К венцу ерихонки прикреплялись уши, затылок и полка, сквозь которую проходил нос с “щурупцем”. Такие шапки носили богатые и знатные войны и отделывали их золотом, серебром, драгоценными камнями.

Все защитные головные уборы надевались войнами на шапки или толстые подкладки.

КОЛЬЧУГА (схема изготовления)

Кольчуга- кольчатая броня- делалась из железных колец. Сначала способом протяжки надо было изготовить проволоку. Ее надевали на круглый штифт - оправку, чтобу получилась длинная спираль. Около 600 м железной проволоки - спирали уходило на одну кольчугу. Эту спираль разрубали по одной стороне. Тогда получались круглые разомкнутые кольца одинакового диаметра. Половинк их сваривали. У оставшихся колец дополнительно расплющивали разединенные концы и на этом месте пробивали отверстия для заклепок или штивтов, которые в свою очередь надо было специально изготовить.

Затем можно было собирать кольчугу. Каждое разомкнутое кольцо соединяли с четырьмя целыми (сваренными) и склепывали. Заклепка имела в диаметре около 0,75 мм, и закрепить ее надо было на уже вплетенном в кольчугу кольце. Операция эта требовала большой точности и умения. Таким образом каждое кольцо соединялось с четырьмя соседними: целое сцеплялось с четырьмя разъемными, а разъемное - с четырьмя целыми. Иногда в кольчугу вплетали ряд- другой медных колец. Это придавало ей нарядный вид. Кольчуга весила примерно 6,5 кг. После сборки ее чистили и шлифовали до блеска. Вот чтоговорит о блестящих кольчугах русская летопись: “И бе видете страшно в голых доспехах, яко вода солнцу светло сияющу“ (Лаврентьевская летопись).

3. ПАНЦИРЬ ЧЕШУЙЧАТЫЙ. XI век

В XI - XII веках основу конного войска составляли тяжеловооруженные всадники - копейщики. В снаряжении такого война входили одно или два копья, сабля либо меч, сулицы или лук со стрелами, кистень, булава, реже боевой топик, а также оборонительный доспех, к которому относится чешуйчатый панцырь. Панцирь вместе со щитом могли достаточно надежно защитить конника как во время таранной сшибки на копьях, которой обычно начинался конный бой, так во время рукопашной битвы, следовавшей за копейным ударом.

Чешуйчатый панцирь делали из стальных пластин, которые прикрепляли к кожаной или матерчатой основе только с одной стороны. При скреплении пластины надвигали одна на другую, а в центре каждую из них приклепывали к оснаванию. Такие панцири были длинной до бедер. Подол и рукава их иногда были выложены более длинными, через весь панцирь, пластинами.

Изображение подобных “броней дощатых“ можно встретить на миниатюрах и иконах XII - XIV веков, а также на фрезках Успенского собора в Московском Кремле, на резном деревянном троне Ивана Грозного (1551) , который хранится в этом соборе.

По сравнению с пластинчатыми панцирем чешуйчатый был эластичнее, так как выпуклые чешуйки, прикрепленные к основе только с одной стороны, придавали войну, одетому в такой панцирь, большую подвижность, что особенно важно для конного бойца.

КОЛЮЩЕЕ ОРУЖИЕ

Колющее оружие - копья и рогатины - в составе вооружения древнерусских войск имело не меньшее значение, чем меч. Копья и рогатины часто решали успех боя, как это было в битве 1378 года на реке Воже в рязанской земле, где московские конные полки одновременным ударом “на копьях“ с трех сторон опрокинули татарское войско и разгромило его. Наконечники копий были прекрасно приспособлены для пробивания брони. Для этого их делали узкими, массивными и вытянутыми, обычно четырехгранными. Наконечники, ромбовидные, лавролистные или широкие клиновидные, могли использоваться против врага, не защищенного доспехами; двухметровое копье с таким наконечником наносило опасные раны и вызывало быструю гибель противника или его коня.

Рогатины имели ширину пера от 5 до 6,5 см и длину лавролистного наконечника до 60 см. Чтобы ратнику было легче держать оружие, к древку рогатины приделывали по два или по три металлических “сучка”.

Разновидностью рогатины являлась совня (совна), имевшая кривую полосу с одним лезвием, слегка изогнутым на на конце, которое насаживалось на длинное древко. В Новгородской I летописи мы читаем, как разбитое войско “... побегоша на лес, пометавше оружие и щиты, и сови, и все от себе“.

Сулица - метательное копье с легким и тонким древком длиной до 1,5 м. Отмечены случаи, когда сулицу не только метали, но и наносили ею укол: “Бодена бысть... острыми сулицами“. Три или более сулиц (сулицу иногда называли джерид) вкладывали в небольшой колчан (джид) с отдельными гнездами. Джид носили в поясе слевой стороны.

РУССКАЯ СИЛА

Система физического и духовного воспитания, боевое искусство русского народа имеют общеарийские корни и формировались под влиянием его климатических, экономических и геополитических условий. Определяющим является генотип нации. Генетическая предрасположенность народа определяет его место в истории, его вклад в развитие человечества. Тот народ, который забывает об этом, быстро сходит с исторической арены.

У русского народа всегда существовало стремление к физической силе, духовному совершенству. Русские крестьяне и крестьянки отличались большой физической силой. Почетом и уважением односельчан пользовались сильные, удалые люди; рыхлым, слабым крестьянам никогда не приходилось рассчитывать на уважение “мира”. Весь уклад жизни, мировоззрение русского народа создали систему физического воспитания, оптимальную для нашего антропогенного типа и климатических условий. Все дети участвовали в играх, которые давали хорошую физическую подготовку, развивали мышление. Игр было множество: бабки, чиж (клеп), городки, лапта, катание на санях и медянках, и другие. Были игры, характерные только для данной местности. Ну а какой мальчик не хотел быстрее сесть на коня и лихо промчаться на нем?! Замечательная игра лапта развивала ловкость, реакцию, силу, глазомер, чувство коллективизма. В XIX веке русские переселенцы принесли в Соединенные Штаты Америки лапту; она стала основой бейсбола - игры, завоевавшей мир. Со свойственным им прагматизмом американцы быстро поставили игру на коммерческую основу. Парадокс, но русская лапта возвращается и к нам в виде бейсбола.

Любимой молодецкой забавой бала борьба. Русская борьба жесткая, атлетичная. Для нее характерны: в основном короткая дистанция, жесткие косые удары, подсечки, подножки, захваты ног, броски через грудь, различные удержания. Различались два вида схваток, когда поединок начинался борьбой за захват (как в современном самбо) и каждый борец стремился взять свой захват, и, когда борцы брали установленный правилами захват, самый распространенный из которых “крест”. Время схватки не регламентировалось - боролись до победы. Победой считались, как правило, бросок противника и проведение удержания, лишающего его возможности сопротивляться. По договоренности могло быть определение победы.

С раннего возраста мальчики постигали искусство борьбы от старших, а также обменивались опытом со своими товарищами. Хорошо владеющие искусством борьбы мальчики пользовались уважением не только у сверстников, но и у старших.

Понятия “стиль” не существовало. Если бы у наших предков спросили, какого стиля они придерживаются, они бы очень удивились. В каждой российской губернии существовала своя манера борьбы, свои излюбленные приемы. Так, любимым приемом московских борцов была подсечка. Отсюда и известное выражение “Москва не бьет с носка”. Манера борьбы, активный арсенал приемов в каждой местности огромной России отличались существенно, но понятие “стиль” включает в себя совсем другое. Это определение пришло к нам от народов Юго - Восточной Азии и определяет их образ мышления.

Великолепной школой боевой подготовки был русский кулачный бой. Кулачный бой был на столько популярен, что даже российские государи издавали указы, регламентирующие кулачные бои. Существовало три вида кулачных боев.

1. “Стенка на стенку”. В этом случае бои проводились между деревнями, селами, улицами. В каждой “стенке” были свои организаторы, бойцы защиты и атаки, а также выбивающие наиболее сильных и организаторов противника. Очень многое зависело от организатора - командира “стенки”. Его умение предвидеть ход боя, время выбить сильнейших у противника, вовремя сконцентрировать силы в нужном месте и ввести их в дело зачастую оказывались решающими, даже если данная “стенка” не имела таких сильных, как у противника, бойцов. Бывало, что с приходом нового организатора систематически проигрывающая команда начинала побеждать (есть очень хороший рассказ об этом у писателя П.П.Бажова “Широкое плечо”). Для каждой “стенки” намечалась черта, отступление за которую было поражением.

2. Бой “один на один”. При этом бое соперники имели право уходить от ударов, защищаться.

3. Редко встречающийся поединок “на удар”. На этот поединок выходили наиболее сильные, чувствующие свою силу бойцы. Соперники по очереди обменивались ударами; уходить, препятствовать удару запрещалось. Очередность удара определялась жребием. Существовала техника принятия удара, так, чтобы он не ломал кости и не рвал мышцы. Нужно было в момент принятия удара (не раньше, иначе это было-бы нарушением правил) уклоняться по направлению удара или прокрутиться под ним. Бывали случаи гибели бойцов в таких поединках. Народная мораль не осуждала победителя: он добывал победу в честном бою.

Далеко не у каждого хватало отваги на подобный поединок. Такой бой описан у М.Ю.Лермонтова в “Песне про купца Калашникова”. Особенно хорошо показана тактика, техника боя “на удар” в повести художника Петрова- Водкина “Хлыновск” (Глава II “По линии отца”). Хорошие кулачные бойцы пользовались большим уважением. История сохранила для нас имена некоторых выдающихся кулачных бойцов и мест боев. Так, в екатерининское время в Москве славился половой из трактира Герасим, родом ярославец. Его отыскала княгиня Е.Р.Дашкова и рекомендовала графу Орлову-Чесменскому. Все братья Орловы были большими охотниками до кулачных боев и других атлетических занятий. Особенно отличались в этом Алексей и Григорий. По всей России искали они себе достойных соперников. В те времена дворянское сословие всегда участвовало в кулачных боях. В Москве знаменитые кулачные бои происходили зимой на льду под Каменным и Троицкими мостами, речка Неглинная специально для этого запружалась. Сведения об этом мы можем найти в книге М.И.Пыляева “Старая Москва”.

Если мы проанализируем древние источники, в частности, “Застольные беседы” Плутарха, книгу вторую, вопрос IV “Древнейшие из гимнастических состязаний борьба” и вопрос V “Почему Гомер изо всех видов гимнастических на первое место ставит кулачный бой, далее борьбу и, наконец бег”, мы увидим, что русский кулачный бой, как и борьба, имеют арийское происхождение.

Подготовка к кулачному бою начиналось задолго до него. Наиболее сильные кулачные бойцы смотрели на бой как на свою почетную обязанность. За неделю-две начиналось конкретное тактическое планирование предстоящего боя. Одновременно шел процесс согласования правил, условий с противоборствующей стороной. Основными в кулачном бою были общепринятые правила:

- ничего не иметь в руке или в рукавице;

- не бить лежачего;

- не делать бросков, захватов, ударов ногами;

- бить до “первой крови”, когда тот, у кого появилась кровь, выбывает из схватки.

Наиболее распространенным нарушением была “закладка” - кусок металла, чаще всего свинца, вложенный в руку или рукавицу. Броски, захваты, удары лежачего или “пустившего кров” противника хорошо заметны.

“Закладку”, особенно, если бой проводится в зимние сумерки, увидеть не легко. Кроме того, удар металлом сразу рассекает лицо - противник выбывает, потому что у него появилась “первая кровь”. Остальные правила - черта, до которой можно отступать, количество бойцов, одежда и другие - оговаривались. Вступая в единоборство, кулачные бойцы обычно предварительно обнимались и троекратно целовались.

Желающих нарушить правила бывало немного. Нарушение считалось позором не только для самого нарушителя, но и для “стенки”, деревни, улицы. За нарушение правил могли сурово наказать свои, либо отдать на суд разъяренных зрителей. Таким образом, нарушитель рисковал еще и своими ребрами.

На рубеже XIX - XX веков в Европу и Россию начинают проникать сведения о восточных боевых искусствах. В основном это отрывочные, зачастую недостоверные материалы. Возможности проверить их практически небыло, но интерес к ним был огромный. Наряду с другими факторами, поиск систем боевой подготовки “где-то” способствовал деградации системы физического воспитания. Каждое боевое искусство это не только техника, но и волевая, тактическая подготовка, система этических ценностей, определенной психологической подготовки. Если выпадет что-либо из указанных составляющих, разрушается вся система.

Бурные процессы капитализации стран, развитие техники привели к появлению рабочего класса, в массе своей склонного к собственной денационализации. Широкое развитие получают средства массовой информации, не имеющие по своей природе национального характера. Народная система физической подготовки начинает забываться, а сама подготовка начинает сводиться лишь к технике, биомеханике.

Вторая волна интереса к восточным боевым искусствам началась у нас в 60-е годы. Это связано с выходом в лидирующие страны мира таких государств как Япония, а затем, в 70-80-е - Китая и Корейской Республики (у нас ее принято называть Южной Кореей). По своей природе народы этих стран - великолепные мастера рекламы; они умело используют тягу людей к малоизвестному, экзотике.

Разумеется, все виды спорта, боевой подготовки имеют полное право на существование. Заимствования в любой сфере человеческой деятельности необходимы и неизбежны. Но когда мы внедряем другие, забывая о своих, превосходящих заимствованные; когда мы знаем историю других стран и народов лучше, чем свою - это потеря национального самосознания и начало распада нации. Когда народы утрачивают свою систему воспитания, боевой подготовки, забывают собственную историю - они начинают вырождаться. Конечно, зачастую, конкретный человек того или иного народа не задумывается о том, что он вписывается в четкую систему физической, боевой подготовки, духовного и эстетического воспитания нации.

Последовавшая после 1917 года дискредитацию всего русского привета к тому, что мы начали забывать или представлять искаженно свою историю, традиции. Так, например, кулачные бои большинство людей представляет как пьяные драки. В итоге мы вынуждены собирать, восстанавливать прошлое по крупицам, с огромным трудом.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЛАВЯН

Вопрос о происхождении славян считается одним из основных вопросов в теории Восточной и Юго-Восточной Европы. Парадоксально, что у этого многомиллионного народа," расселявшегося на огромных пространствах Европы и Азии от лазурной Адриатики до берегов Тихого океана и от знойных степей и пустынь Казахстана и Средней Азии до хмурых вод Балтики и Северного Ледовитого океана", не могут определить место откуда он вышел.

Одна из причин этого, по словам В.П.Кобычева,- отсутствие сколько нибудь полноценных письменных источников о славянах до середины 6 века н.э.

В настоящее время в состав славянских народов входят русские, украинцы, белорусы, поляки, чехи, словаки, болгары, сербы, хорваты, гасконцы, словенцы. Но на первоначальном этапе существовала еще масса групп и племен славян, которые были известны в Греции, Малой Азии, Северной Африке, некоторые селились даже в Испании. Но в последствии они были уничтожены, либо ассимилировали, например, как поморские славяне, подпавшие под власть Тевтонского ордена в 12-14 веках.

Несмотря на вроде бы разрозненность и разбросанность славянских племен, все-таки славянские племена представляли из себя единое целое. Летописец " Повести временных лет" в начале своего труда писал:"... Был один народ славянский" ( "Бе един язык словенск" ).

Проблему составляет не только определить прародину славян, но даже и ответить на вопрос об их происхождении. По этой проблеме существует множество версий, однако, ни одну из них нельзя признать полностью достоверной.

На рубеже 19-20 веков языковед И.А. Бодуэн де Куртенэ выдвинул предположение о происхождении этнонима славяне. По мнению этого исследователя, название славяне возникло вначале в среде римлян, захвативших на восточных границах славянского государства множество рабов, вторая половина имени которых оканчивалась на слав: Владислав, Судислав, Мирослав, Ярослав и т.д. Это окончание римляне превратили в нарицательное название всякого раба вообще ( в поздней латыни раб - sclavas), а в дальнейшем и народа, поставлявшего большинство этих рабов. От римлян это было затем усвоено и самими славянами.

Эту теорию впоследствии сильно развили немецкие ученые-националисты, использовавшие ее для принижения роли культуры и значения славянских народов в истории ранне средневековой Европы. Однако у этой теории есть множество слабых сторон. Например, такой факт, что Римская Империя, существующая уже множество веков, ведущая постоянные войны, в ходе которых она брала огромное количество пленных - рабов, вдруг обратила внимание на пленных славян, и по их имени стали называться все рабы. Далее, невозможно, по словам В.П.Кобычева, объяснить, каким образом оскорбительный для себя термин восприняли все славянские народы, в частности восточные, которые ни под прямым, ни под косвенным владычеством римлян никогда не находились. Плюс, сам автор гипотезы исходит из того, что корень слав является исконно славянским, следовательно, славянам не было никакой нужды заимствовать это слово у кого бы то ни было - оно и без того у них имело самое широкое хождение.

В своей книге " Мир истории " Б.А.Рыбаков рассматривает вопрос о происхождении государства Киевская Русь. При этом он говорит, что "первым вопросом, без решения которого мы не можем приступить к анализу процесса превращения первобытного общества в классовое, является вопрос о происхождении славян в его географическом, территориальном аспекте: где жили " первославяне, какие города были их соседями, ..., каким путем шло дальнейшее расселение славянских племен..."

Именно с точки зрения ответа на этот вопрос я буду рассматривать книгу Б.А. Рыбакова в своей работе. Рыбаков в своей книге " Мир истории" пишет, что славянские народы принадлежат к древнему индоевропейскому единству, включавшему такие народы, германские, балтийские ( " литовско-латышские" ), романские, греческие, индийские ( "арийские" ) и др., раскинувшиеся еще в древности на огромном пространстве от Атлантического океана до Индийского и от Ледовитого океана до Среди земного моря. Четыре-пять тысяч лет назад индоевропейцы занимали еще не всю Европу и не заселили еще Индостан. Рыбаков считает, что приблизительным геометрическим центром первоначального "индоевропейского массива" была северо-восточная часть Балканского полуострова и Малая Азия. Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались прославлен, обитали почти на краю индоевропейских пространств, севернее горного барьера, который отделяет южную Европу от Северной и тянется от Альп на восток, завершаясь на востоке Карпатами.

Славянский народ считается в истории сравнительно молодым. Под собственным именем они впервые упоминаются в письменных источниках лишь с 6 века. Впервые имя славян в форме “oxhabnvos” мы встречаем у Псевдо-Цезариуса около 525 г.

Главной образующей силой праславянского народа следует считать стихийную интеграцию более или менее родственных племен. Хотя, несомненно, имело место и естественное размножение и колонизация новых пространств. Тоесть, по словам Рыбакова, создало славянский народ не размножение одного единственного племени. Говоря о причинах обособления славянского народа от индоевропейской группы, Б.А. Рыбаков называет, например, такое обще европейское событие:

На рубеже 3-4 тысячелетий до н.э. в северной половине Европы ( от Рейна до Днепра ) усиливалось скотоводческое пастушеское хозяйство, быстро возникает имущественное и социальное неравенство. Крупный рогатый скот становится символом богатства (в старом русском языке "скотница"- казна ), а легкость отчуждения стад ведет к войнам и неравенству племен и вождей, тем самым нарушается первобытное равенство. Начавшаяся повсеместно борьба за стада и пастбища привела к широчайшему расселению пастушеских племен не только по Центральной, но и по Восточной Европе вплоть до Средней Волги. Расселение велось отдельными, самостоятельно действующими племенами.

Важно отметить, что в момент расселения ( первая половина 2 тысячелетия ) еще не было ни славянской, ни германской, ни балтийской общности; все племена перемешивались и меняли соседей по мере постепенного движения. "Примерно к 15 веку до н.э. расселение прекратилось," - утверждает Рыбаков. Вся зона европейских лиственных лесов и лесостепей была занята индоевропейскими племенами. Началась новая, оседлая жизнь, в ходе которой складывались различного рода связи между соседствующими племенами, а также особенности развития отдельных племен. Впервые на таком большом пространстве начали складываться новые родственные друг другу языки.

В научном поиске древнейших судеб славянства новое место принадлежит лингвистике. Лингвисты определили:

1. что отделение праславянских племен от родственных или соседних индоевропейский племен произошло около 4000-3500 лет назад;

2. по данным языка лингвисты установили, что соседями славян из индоевропейских народов были германцы, балтийцы, иранцы, дакофракийцы, кельты и т.д.

3. судя по общим всем славянским народам обозначениям элементов ландшафта, прославлен проживали в зоне лиственных лесов и лесостепи, где были поляны, озера, болота, но не было моря; где были холмы, овраги, водоразделы, но не было высоких гор.

Однако тут следует обратить внимание на то, что природные зоны, отвечающие этим лингвистическим определениям, размещены в Европе шире, чем можно предполагать славянскую прародину. Праславяне занимали лишь часть того пространства, которое отразилось в их древних на речах.

В настоящее время родиной славян признается область, простирающаяся к северу от Карпат. Но при ближайшем определении ее границ ученые весьма существенно расходятся между собой. Например, один из основоположников славяноведения, чешский ученый Шофарик проводил границу славянской прародины на западе от устья Вислы к Неману, на севере - от Новгорода до истоков Волги и Днепра, на востоке - до Дона. Далее она, по его мнению, шла через нижний Днепр и Днестр вдоль Карпат до Вислы и по водоразделу Одера и Вислы к Балтийскому морю.

Один из представителей русского языковедения академик А.А. Шахматов искал прародину славян в бассейне западной Двины и нижнего Немана, откуда, по его мнению, славяне позже передвинулись на Вислу, а затем уже расселились по разным направлениям и затем области, в которых сформировались современные славянские народы.

Первая версия получила название висло-одерского варианта. Польский археолог Стефан Носек, сторонник этого варианта, предложил обратиться к археологическим материалам того времени, когда славянский народ отсоединился от основной группы индоевропейских племен. Внимание археологов привлекла тишнецкая культура 15-12 веков до н.э., которая была хорошо известна на территории Польши между Вислой и Одером.

Однако другой польский археолог Александр Гардавний, а также ряд украинских археологов установили, что тишнецкая культура распространяется и на пространство восточнее Вислы, вплоть до Днепра, переходя частично и на левый его берег.

Таким образом, на основе объективных археологических материалов спор был решен в пользу объединения обоих вариантов. Хотя окончательно вопрос о точных границах прародины праславян по-прежнему не решен.

В своих лекциях " Происхождение славян " М.И. Артамонов говорил о том, что наиболее разработанным является вопрос о западной границе праславянской территории, которую проводят от моря по Одеру до реки Варты и далее по этой реке и Висле и по ней до реки Сала. На севере праславяне соседствовали с предками литовцев " угро-финнов ". Границей с первыми служила река Припять. На востоке славяне достигали Днепра и даже, как полагают некоторые исследователи, простирались за него, захватывая, по крайней мере, часть бассейна реки Десны.

Изложенные представления основываются в основном на лингвистических данных.

Однако невозможно переоценить и возможность такой науки, как археология, хотя виднейший археолог Л.Нидерле и не верил в самостоятельное значение своей науки. Говоря об общности народов ( в нашем случае славянских народов ), нельзя основываться только на языковой общности, важно, чтобы народы не были различны и по культуре. Под " культурой " археологи понимают устойчивую совокупность признаков, свойственных остаткам прошлого определенного периода развития общества: обряд погребения, формы украшений, одежда, типы орудий, оружие и т.д. и т.п.

В своей лекции М.И.Артамонов говорит о том, что, в частности, характерная керамика с волнисто-линейным орнаментом 9-10 веков совпадает в своем распространении с территорией восточных и западных, а частично и южных славян, что во многом говорит не только о языковой, но и о культурной общности.

Однако в первом тысячелетии до н.э. западные и восточные части славянской прародины оказываются разно культурными, иначе говоря, этнически неоднородными. Из этого можно сделать вывод, что не вся область так называемой прародины была исконно славянской. В связи с этим польские и чешские археологи выдвигают в качестве праславянской археологической культуры лужицкую культуру, просуществовавшую с 1300 до 300 года до н.э. С признанием славянской принадлежности к лужицкой культуре связывается не только весьма существенное для славянских народов продление славянской истории в глубочайшую древность Европы, но, что весьма важно, и в политическом отношении, этим обосновываются права западных славян на занимаемые ими области как исконно славянские. Классическими областями лужицкой культуры являются две старые славянские области, расположенные к северу от Судет между Эльбой на западе, верхним Одером на востоке и Вартой - на севере; это Лужицкая область и Силезия.

Лужицкая культура представлена могильниками и поселениями. Типичными являются большие могильники с сотнями погребений, чаще всего в виде плоских, т.е. не отмеченных сверху курганную насыпью, неглубоких могил с урной, содержащей пепел сожженного покойника.

Древняя ступень лужицкой культуры относится к третьему периоду бронзового века ( 1300-1100 годы до н.э. ) и, по заключению большинства специалистов, ограничиваются в своем распространении Лужицей, Силезией, Велико - Польшой. Лужицкая культура уже в третьем периоде бронзового века распространилась на юго-восточную часть Мекленбурга, почти весь Брандербург, восточную часть Саксонии, северо-восточную Чехию, северо-восточную Маравию, северо-западную Словакию и большую часть Польши. В четвертом периоде бронзового века ( 1100 - 900 годы до н.э. ) территория лужицкой культуры продолжала расширяться во всех направлениях. Особенно значительным было ее продвижение на северо-восток и восток, где она заходит за Буг и занимает угол за Вислой и Саном.

В последнем периоде бронзового века границы лужицкой культуры на северо-западе и западе, в северном Бранденбурге, восточном Мекленбурге и на верхней Эльбе в Чехии несколько отступают под натиском предков германских племен. Зато на востоке в это время лужицкая культура доходит до западной Волочи.

Основными областями лужицкой культуры являлись: северо-восточная Чехия, Моравия, Силезия и соседние земли Великопольши.

Во второй половине раннего железного века часть населения поморской культуры пересекла водную преграду Нотецы и клином врезалась в области других групп лужицкой культуры. По мнению польского археолога Костшевского, местное население оказывало упорное сопротивление северным завоевателям ( об этом свидетельствует густая сеть городищ как в Куявии и Мазовии, так и в южной части Великопольши и Силезии ).

В 400-150 годы до н.э. северные пришельцы достигают наибольшего распространения, проникая к югу на Одер, на юго-восток - вверх по Висле, доходя до Обруча на территории западной Украины.

В период поздней бронзы и раннего железа на северо-западе и западе на лужицкую культуру наслаиваются и частично вытесняют ее культуры соседних этнических групп ( германцев ). Особенно значительным было движение кельтов, начавшееся в 400 году до н.э., в результате которого происходит слияние лужицкой и кельтской культуры в районе Польши и возникает новая так называемая культура ямных погребений.

Немецкие археологи долгое время утверждали, что эта культура принадлежит германцам, и ее появление связано с вторжением вандалов во второй половине 2 века до н.э. Польские же археологи связывают ее с венедами, древнейшим из известных истории славянских образований. В доказательство они приводили не только нахождение ее на территории, на которой, согласно данным письменных сообщений, жили венеды, но и ее тесные генетические связи, с одной стороны с исторической славянской культурой и, с другой стороны, с более древней лужицкой культурой, негерманскя принадлежность которой ясна и самим немецким археологам.

Несмотря на то, что на основной части восточной половины Центральной Европы сохранились многочисленные и отчетливые следы пребывания здесь балтийского субстрата, подавляющее большинство исследователей, как в нашей стране, так и за рубежом, продолжают искать древнейшую прародину славян к северу от Карпатских гор, где-то на пространстве между реками Одером, Вислой и Днепром, если брать наиболее крайние мнения.

Разница во взглядах состоит лишь в том, что одни сдвигают эту территорию более к западу (Яжджевский), другие - более к востоку ( Бернштейн ).

Одним из важных доводов сторонников восточной ориентации является так называемая зооботаническая теория, которая основывает свои доводы на анализе содержащихся в славянских языках названий растений и представителей животного мира. В соответствии со своими лингвистическими заключениями сторонники этой версии ищут прародину славян вне пределов распространения таких деревьев, как бук, черешня, белый клен, лиственница, а именно между Вислой, Западным Бугом, Припятью, Карпатами и средним течением Днепра.

Однако многие считают этот метод недостоверным. Например, языковед Фасмер, касаясь лингвистических заключений, основанных на анализе зооботанической терминологии, скептически заметил, что так не будет доставлять большого труда доказать, будто на территории древней прародины славян " водились слоны и верблюды ". Этот скептицизм связан, во-первых, с возможностью заимствования того или иного зооботанического термина, во-вторых, с изменчивостью и подвижностью границ флоры и фауны ( например, в результате изменения климата в Европе, границы произрастания бука за последние 2-3 тысячи лет продвинулись на сотни км с запада на восток ).

Сторонники более западного местонахождения славянской прародины (Костшевский, Козловский, Чекановский, Лер-Сплавинский и др. ) ищут ее в основном в междуречье Вислы и Одера. В основе их взглядов лежит предполагаемая принадлежность лужицкой культуры целиком или частично славянам. Обосновывается это тем, что у славян и носителей лужицкой культуры совпадают места поселений, форма и приемы строительства жилищ, погребальные обряды (трупосожжение), а главное ( по "методу исключения" Бронштейна ) тем, что в противном случае для славян в Европе I тысячелетия до н.э. вообще не найти места для поселения, имея ввиду, что они являются одним из значительнейших и многочисленнейших народов этого континента.

Однако и у этой теории есть свои слабые места. Например, отсутствие славяно-германских языковых связей. Лер-Сплавинский на основании формального статистического учета установил, что у славян больше языковых связей с германским языком, чем у балтийцев. Отсюда можно сделать вывод, что славяне жили западнее балтийских племен в непосредственной близости от германцев. Но эти факты были собраны из разных хронологических пластов и ярусов языковой системы, поэтому, помнению В.В. Мартынова (тоже сторонника этой гипотезы ), их нельзя сопоставить и подвергать статистическому учету. Таким образом, можно сказать, что висло-одерская локализация древнейшей прародины славян на сегодня еще очень далека от того, чтобы считаться окончательно доказанной. И все же в пользу гипотезы о западной, а вернее, юго-западной, т.е. карпато-дунайской, прародины славян можно привести больше аргументов, чем в пользу восточной днепровско-припятской их прародины.

Аргументированное доказательство, приведенное ниже, представлено в книге В.П. Кобычева " В поисках прародины славян ".

Первый аргумент - совпадение племенных названий по лабских, поморских и других западных славян с древнейшими, известными на данной территории этническими наименованиями рубежа первых веков нашей эры, которых относят к восточногерманским народам.

Правда, известно, что отдельные племена получали наименования в зависимости от природных особенностей края, в силу этого они могли совпадать у народов различных языковых систем, но в рассматриваемом случае перед нами почти полное совпадение этнической карты двух различных эпох, отделенных одна от другой промежутком времени более, чем в 500 лет.

Другой аргумент основывается на данных тононими, науки о географических названиях.

Пребывая на той или иной территории, народы дают названия различным географическим объектам, которые потом передаются из поколения в поколение. Характерно, что однажды данные географические названия не изменяются, как правило, впоследствии, даже если народ, давший их, ушел в другое место или вообще исчез. Однако тононимические исследования связаны со многими трудностями. В частности, не заменяя старое название новым, новопришедший народ изменяет его в соответствии с правилами своего языка. Тем не менее, представляется возможным утверждать, что древняя прародина славян, находится скорее на западе, чем на востоке междуречья Вислы и Днепра. Доказательством этого служит следующее.

Во-первых, территория верхней части бассейнов Вислы, Одера и отчасти Эльбы и Днепра, как это было установлено в конце прошлого века русским исследователем И.П.Филевским, полна гидронимических повторов, что с несомненностью свидетельствует о языковой однородности создавшего ее населения.

Во-вторых. В пределах отмеченного ареала отчетливо прослеживается " движение " гидронимов в направлении с запада на восток и с юга на север, определяемому по уменьшительному характеру названий (р. Ломна бассейна Одера и р. Ломница - притоки Днепра, Попрада и Топли ).

В-третьих. Тононимия западной части славянских земель, включая и район Карпатских гор в пределах Румынии, поражает архаичностью, на что указывают такие древние ее формы, как Брда, Вда, Гвда, Вкра, со свойственным и специфичным для славянских языков сочетанием нескольких согласных.

Северную и северо-восточную границы славянской прародины установить несколько труднее. Это связано, по мнению Кобычева, с теснейшим соседством славян с летто-литовскими племенами, значительная часть которых впоследствии органически слилась с ними. Однако по некоторым характерным гидронимам можно утверждать, что линия раздела между славянами и летто-литовскими племенами проходила где-то в районе северных отрогов Карпатских гор, отклоняясь к югу на востоке, и уходя на север в сторону Балтийского моря на западе.

Западная же граница расселения славян в древности, вероятно, достигла восточных склонов Альпийский гор, включая бассейны реки Лех - правого притока Дуная. Это предположение связано с тем фактом, что в славянском языке сохранилось несколько слов, свидетельствующих о соседстве славян в отдаленном прошлом с народами, говорившими на италийских языках.

Если мы обратимся к антропологическим исследованиям, то обнаружится четыре основных антропологических типа, проживающих на несомненно славянских землях - район к северу от Карпат:

1) умеренно длинноголовый с небольшими размерами черепа и лица, так называемый прибалтийский;

2) длинноголовый, широколиций - кроманьонский;

3) длинноголовый узколицый - моравский;

4) среднеголовый широконосый, с выступающими вперед челюстями - силезский, известный в данных местах уже с эпохи неолита и ранней бронзы.

Первые 2 типа в эпоху неолита были распространены гораздо шире, чем очерченный ареал ( например, прибалтийский тип был известен на юге Скандинавии...), поэтому они вряд ли могут быть признаны исконно славянскими.

Наиболее интересным является третий, моравский, антропологический тип, т.к. границы его распространения полностью умещаются в рамках предполагаемой прародины славян. Этот тип лица выявлен наиболее ярко у славян из Моравии и Слабошева. В период раннего средневековья с этим типом сближается население, проживавшего в районе Познанского воеводства ( Польша ), и некоторые группы восточнославянского племени северян.

Таким образом, и из антропологических данных вроде бы вытекает вывод о том, что областью первоначального формирования славянства является территория, непосредственно примыкающая к Среднему и отчасти верхнему течению Дуная и охватывающая верховья рек Эльба, включая и ее левые притоки, Одера и Вислы.

Однако в вопросах происхождения и древнейшей истории славян еще много неясного, предположительного, спорного. В этой области необходима еще длительная работа представителей различных областей знания: и языковедов, и археологов, и историков, и этнографов, и антропологов.

Только путем исследования всей совокупности имеющихся данных можно справиться с этой сложной, но в то же время и очень важной проблемой!

Содержание:

I. Древняя Русь .......................................................................... 4

II. Происхождение Славян ...................................................... 7

III. Русское воинское искусство............................................... 15

1. Русская сила ....................................................................................... 15

2. Тайны берсерков ............................................................................... 19

3. Волчья рать ....................................................................................... 27

IV. Монголо - татарское нашествие ...................................... 36

V. Крещение руси ..................................................................... 43

1. Обстановка в Киевской Руси перед принятием христианства.. 43

2. Принятие христианства ................................................................... 46

VI. Русские доспехи................................................................... 50

1. Кольчуга и пластинчатая броня. X - XI века................................ 53

2. Кольчуга (схема изготовления)....................................................... 54

3. Панцирь чешуйчатый. XI век........................................................... 55

4. Колющее оружие................................................................................ 56

5. Рубящее оружие.................................................................................. 57

6. Щиты.................................................................................................... 58

7. Ударное оружие.................................................................................. 59

8. Мечи и сабли....................................................................................... 60

9. Шлемы.................................................................................................. 61

VII. Сисок используемой литературы..................................... 62

I. ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Главный источник наших знаний о древней Руси - средневековые летописи. В архивах, библиотеках и музеях их насчитывается несколько сот, но по существу это одна книга, которую писали сотни авторов, начав свой труд в 9 веке и окончив его спустя семь столетий.

Сначала надо определить, что же такое летопись. В большом энциклопедическом словаре написано следующее: "Историческое произведение, вид повествовательной литературы в России 11 - 17 веков, состояли из погодных записей, либо представляли собой памятники сложного состава - свободные своды. "Летописи были общерусскими ("Повесть временных лет ") и местными ("Новгородские летописи "). Летописи сохранились главным образом в поздних списках.

Первым начал изучать летописи В.Н.Татищев. Задумав создать свою грандиозную "Историю Российскую", он обратился ко всем известным в его время летописям, разыскал много новых памятников. После В.Н.Татищева изучением летописей, конкретно "Повесть временных лет", занимался А.Шлецер. Если В.Н.Татищев работал ~ вширь ~ , соединяя дополнительные сведения многих списков в одном тексте и как бы идя по следам древнего летописца - сводчика, то Шлецер работал ~ вглубь ~ , выявляя в самом тексте массу описок, ошибок, неточностей. Оба исследовательских подхода при всем своем внешнем различии имели сходство в одном: в науке закреплялась мысль о непервоначальном виде, в котором до нас дошла "Повесть временных лет". Это и есть большая заслуга обоих замечательных историков. Следующий крупный шаг был сделан известным археографом П.М.Строевым. И В.Н.Татищев, и А.Шлепцер представляли себе "Повесть временных лет", как создание одного летописца, в данном случае Нестора. П.М.Строев высказал совершенно новый взгляд на летопись, как на свод нескольких более ранних летописей и такими сводами стал считать все дошедшие до нас летописи. Тем самым он открыл путь не только к более правильному с методической точки зрения исследованию дошедших до нас летописей и сводов, которые не дошли до нас в своем первоначальном виде. Необычайно важным был следующий шаг, сделанный А.А.Шахматовым, который показал, что каждый из летописных сводов, начиная с 11 века и кончая 16 веком, не случайный конгломерат разнородных летописных источников, а историческое произведение со своей собственной политической позицией, продиктованной местом и временем создания. Так историю летописания он связал с историей страны. Возникла возможность взаимопроверки истории страны, историей источника. Данные источниковедения стали не самоцелью, а важнейшим подспорьем в воссоздании картины исторического развития всего народа. И теперь, приступая к изучению того или иного периода, прежде всего стремятся проанализировать вопрос о том , каким образом летопись и ее сведения связанны с реальной действительностью. Так же большой вклад в изучение истории русского летописания внесли такие замечательные ученые, как: В.М.Истрин, А.Н.Насонов, А.А.Лихачев, М.П.Погодин и многие другие.

Существует две основных гипотезы относительно "Повести временных лет". Первой мы рассмотрим гипотезу А.А.Шахматова.

История возникновения начальной русской летописи привлекала к себе внимание не одного поколения русских ученых, начиная с В.Н.Татищева. Однако только академику А.А.Шахматову удалось в начале нынешнего столетия разрешить вопрос о составе, источниках и редакциях "Повести". Результаты его исследований изложены в работах "Разыскания о древнейших русских летописных сводах "(1908 год.) и " Повесть временных лет " (1916 год.). В 1039 году в Киеве учредили метрополию - самостоятельную организацию. При дворе митрополита был создан Древнейший Киевский свод, доведенный до 1037 года. Этот свод, предполагал А.А.Шахматов, возник на основе греческих переводных хроник и местного фольклорного материала. В Новгороде в 1036 г. создается Новгородская летопись , на основе которой в 1050г. возникает Древний Новгородский свод. В 1073г. монах Киево- Печерского монастыря Нестор Великий, используя древнейший Киевский свод, составил первый Киево - Печерский свод, куда включил исторические события происшедшие после смерти Ярослава Мудрого ( 1054г. ). На основании первого Киево-Печерского и Новгородского свода создается второй Киево-Печерский свод. Автор второго Киево-Печерского свода дополнил свои источники материалами греческих хронографов. Второй Киево-Печерский свод и послужил основой "Повести временных лет", первая редакция которой была создана в 1113 году монахом Киево-Печерского монастыря Нестером, вторая редакция - игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 году и третья - неизвестным автором в том же монастыре в 1118 году.

Интересные уточнения гипотезы А.А.Шахматова сделаны советским исследователем Д.С.Лихачевым. Он отверг возможность существования в 1039г. Древнейшего Киевского свода и связал историю возникновения летописания с конкретной борьбой, которую вело Киевское государство в 30-50 годах 11 столетия против политических и религиозных притязаний Византийской империи. Византия стремилась превратить церковь в свою политическую агентуру, что угрожало самостоятельности Русского государства. Особого напряжения борьба Руси с Византией достигает в середине 11 века. Политическая борьба Руси с Византией переходит в открытое вооруженное столкновение: в 1050г. Ярослав посылает войска на Константинополь во главе со своим сыном Владимиром. Хотя поход Владимира закончился поражением, Ярослав в 1051г. возводит на митрополичий престол русского священника Иллариона. Это еще больше укрепило и сплотило русское государство. Исследователь предполагает, что в 30-40 годы в 11 веке по распоряжению Ярослава Мудрого была произведена запись устных народных исторических преданий о распространении христианства. Этот цикл послужил будущей основой летописи. Д.С.Лихачев предполагает, что "Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси " были записаны книжниками киевской митрополии при Софийском соборе. Очевидно, под влиянием пасхальных хронологических таблиц-пасхалий, составляющихся в монастыре. Никон предал своему повествованию форму погодных записей - по ~ летам ~. В созданный около 1073г. первый Киевско-Печерский свод Никон включил большое количество сказаний о первых русских , их многочисленных походах на Царьград. Благодаря этому свод 1073г. приобрел еще более антивизантийскую направленность. В "Сказаниях о распространении христианства" Никон придал летописи политическую остроту. Таким образом первый Киево-Печерский свод явился выразителем народных идей. После смерти Никона работы над летописью непрерывно продолжались в стенах Киево-Печерского монастыря и в 1095 году появился второй Киево-Печерский свод. Второй Киево-Печерский свод продолжал пропаганду идей единства русской земли, начатую Никоном. В этом своде также резко осуждаются княжеские междоусобице. Далее в интересах Святополка на основа второго Киево-Печерского свода Нестером создается первая редакция "Повести временных лет". При Владимире Мономахе, игумен Сильвестр по поручению великого князя в 1116 году составляет вторую редакцию "Повести временных лет". Эта редакция дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи. В 1118 году в Выдубицком монастыре неизвестным автором была создана третья редакция "Повести временных лет ". Она была доведена до 1117г. Эта редакция лучше всего сохранилась в Ипатьевской летописи.

В обоих гипотезах есть много различий, но обе эти теории доказывают, что начало летописания на Руси является событием огромной важности.

II. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЛАВЯН

Вопрос о происхождении славян считается одним из основных вопросов в теории Восточной и Юго-Восточной Европы. Парадоксально, что у этого многомиллионного народа," расселявшегося на огромных пространствах Европы и Азии от лазурной Адриатики до берегов Тихого океана и от знойных степей и пустынь Казахстана и Средней Азии до хмурых вод Балтики и Северного Ледовитого океана", не могут определить место откуда он вышел.

Одна из причин этого, по словам В.П.Кобычева,- отсутствие сколько нибудь полноценных письменных источников о славянах до середины 6 века н.э.

В настоящее время в состав славянских народов входят русские, украинцы, белорусы, поляки, чехи, словаки, болгары, сербы, хорваты, гасконцы, словенцы. Но на первоначальном этапе существовала еще масса групп и племен славян, которые были известны в Греции, Малой Азии, Северной Африке, некоторые селились даже в Испании. Но в последствии они были уничтожены, либо ассимилировали, например, как поморские славяне, подпавшие под власть Тевтонского ордена в 12-14 веках.

Несмотря на вроде бы разрозненность и разбросанность славянских племен, все-таки славянские племена представляли из себя единое целое. Летописец " Повести временных лет" в начале своего труда писал:"... Был один народ славянский" ( "Бе един язык словенск" ).

Проблему составляет не только определить прародину славян, но даже и ответить на вопрос об их происхождении. По этой проблеме существует множество версий, однако, ни одну из них нельзя признать полностью достоверной.

На рубеже 19-20 веков языковед И.А. Бодуэн де Куртенэ выдвинул предположение о происхождении этнонима славяне. По мнению этого исследователя, название славяне возникло вначале в среде римлян, захвативших на

восточных границах славянского государства множество рабов, вторая половина имени которых оканчивалась на слав: Владислав, Судислав, Мирослав, Ярослав и т.д. Это окончание римляне превратили в нарицательное название всякого раба вообще ( в поздней латыни раб - sclavas), а в дальнейшем и народа, поставлявшего большинство этих рабов. От римлян это было затем усвоено и самими славянами.

Эту теорию впоследствии сильно развили немецкие ученые-националисты, использовавшие ее для принижения роли культуры и значения славянских народов в истории ранне средневековой Европы. Однако у этой теории есть множество слабых сторон. Например, такой факт, что Римская Империя, существующая уже множество веков, ведущая постоянные войны, в ходе которых она брала огромное количество пленных - рабов, вдруг обратила внимание на пленных славян, и по их имени стали называться все рабы. Далее, невозможно, по словам В.П.Кобычева, объяснить, каким образом оскорбительный для себя термин восприняли все славянские народы, в частности восточные, которые ни под прямым, ни под косвенным владычеством римлян никогда не находились. Плюс, сам автор гипотезы исходит из того, что корень слав является исконно славянским, следовательно, славянам не было никакой нужды заимствовать это слово у кого бы то ни было - оно и без того у них имело самое широкое хождение.

В своей книге " Мир истории " Б.А.Рыбаков рассматривает вопрос о происхождении государства Киевская Русь. При этом он говорит, что "первым вопросом, без решения которого мы не можем приступить к анализу процесса превращения первобытного общества в классовое, является вопрос о происхождении славян в его географическом, территориальном аспекте: где жили " первославяне, какие города были их соседями, ..., каким путем шло дальнейшее расселение славянских племен..."

Именно с точки зрения ответа на этот вопрос я буду рассматривать книгу Б.А. Рыбакова в своей работе. Рыбаков в своей книге " Мир истории" пишет, что славянские народы принадлежат к древнему индоевропейскому единству, включавшему такие народы, германские, балтийские ( " литовско-латышские" ), романские, греческие, индийские ("арийские" ) и др., раскинувшиеся еще в древности на огромном пространстве от Атлантического океана до Индийского и от Ледовитого океана до Среди земного моря. Четыре-пять тысяч лет назад индоевропейцы занимали еще не всю Европу и не заселили еще Индостан. Рыбаков считает, что приблизительным геометрическим центром первоначального "индоевропейского массива" была северо-восточная часть Балканского полуострова и Малая Азия. Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались прославлен, обитали почти на краю индоевропейских пространств, севернее горного барьера, который отделяет южную Европу от Северной и тянется от Альп на восток, завершаясь на востоке Карпатами.

Славянский народ считается в истории сравнительно молодым. Под собственным именем они впервые упоминаются в письменных источниках лишь с 6 века. Впервые имя славян в форме “oxhabnvos” мы встречаем у Псевдо-Цезариуса около 525 г.

Главной образующей силой праславянского народа следует считать стихийную интеграцию более или менее родственных племен. Хотя, несомненно, имело место и естественное размножение и колонизация новых пространств. Тоесть, по словам Рыбакова, создало славянский народ не размножение одного единственного племени. Говоря о причинах обособления славянского народа от индоевропейской группы, Б.А. Рыбаков называет, например, такое обще европейское событие:

На рубеже 3-4 тысячелетий до н.э. в северной половине Европы (от Рейна до Днепра) усиливалось скотоводческое пастушеское хозяйство, быстро возникает имущественное и социальное неравенство. Крупный рогатый скот становится символом богатства (в старом русском языке "скотница"- казна ), а легкость отчуждения стад ведет к войнам и неравенству племен и вождей, тем самым нарушается первобытное равенство. Начавшаяся повсеместно борьба за стада и пастбища привела к широчайшему расселению пастушеских племен не только по Центральной, но и по Восточной Европе вплоть до Средней Волги. Расселение велось отдельными, самостоятельно действующими племенами.

Важно отметить, что в момент расселения ( первая половина 2 тысячелетия ) еще не было ни славянской, ни германской, ни балтийской общности; все племена перемешивались и меняли соседей по мере постепенного движения. "Примерно к 15 веку до н.э. расселение прекратилось," - утверждает Рыбаков. Вся зона европейских лиственных лесов и лесостепей была занята индоевропейскими племенами. Началась новая, оседлая жизнь, в ходе которой складывались различного рода связи между соседствующими племенами, а также особенности развития отдельных племен. Впервые на таком большом пространстве начали складываться новые родственные друг другу языки.

В научном поиске древнейших судеб славянства новое место принадлежит лингвистике. Лингвисты определили:

1. что отделение праславянских племен от родственных или соседних индоевропейский племен произошло около 4000-3500 лет назад;

2. по данным языка лингвисты установили, что соседями славян из индоевропейских народов были германцы, балтийцы, иранцы, дакофракийцы, кельты и т.д.

3. судя по общим всем славянским народам обозначениям элементов ландшафта, прославлен проживали в зоне лиственных лесов и лесостепи, где были поляны, озера, болота, но не было моря; где были холмы, овраги, водоразделы, но не было высоких гор.

Однако тут следует обратить внимание на то, что природные зоны, отвечающие этим лингвистическим определениям, размещены в Европе шире, чем можно предполагать славянскую прародину. Праславяне занимали лишь часть того пространства, которое отразилось в их древних на речах.

В настоящее время родиной славян признается область, простирающаяся к северу от Карпат. Но при ближайшем определении ее границ ученые весьма существенно расходятся между собой. Например, один из основоположников славяноведения, чешский ученый Шофарик проводил границу славянской прародины на западе от устья Вислы к Неману, на севере - от Новгорода до истоков Волги и Днепра, на востоке - до Дона. Далее она, по его мнению, шла через нижний Днепр и Днестр вдоль Карпат до Вислы и по водоразделу Одера и Вислы к Балтийскому морю.

Один из представителей русского языковедения академик А.А. Шахматов искал прародину славян в бассейне западной Двины и нижнего Немана, откуда, по его мнению, славяне позже передвинулись на Вислу, а затем уже расселились по разным направлениям и затем области, в которых сформировались современные славянские народы.

Первая версия получила название висло-одерского варианта. Польский археолог Стефан Носек, сторонник этого варианта, предложил обратиться к археологическим материалам того времени, когда славянский народ отсоединился от основной группы индоевропейских племен. Внимание археологов привлекла тишнецкая культура 15-12 веков до н.э., которая была хорошо известна на территории Польши между Вислой и Одером.

Однако другой польский археолог Александр Гардавний, а также ряд украинских археологов установили, что тишнецкая культура распространяется и на пространство восточнее Вислы, вплоть до Днепра, переходя частично и на левый его берег.

Таким образом, на основе объективных археологических материалов спор был решен в пользу объединения обоих вариантов. Хотя окончательно вопрос о точных границах прародины праславян по-прежнему не решен.

В своих лекциях " Происхождение славян " М.И. Артамонов говорил о том, что наиболее разработанным является вопрос о западной границе праславянской территории, которую проводят от моря по Одеру до реки Варты и далее по этой реке и Висле и по ней до реки Сала. На севере праславяне соседствовали с предками литовцев " угро-финнов ". Границей с первыми служила река Припять. На востоке славяне достигали Днепра и даже, как полагают некоторые исследователи, простирались за него, захватывая, по крайней мере, часть бассейна реки Десны.

Изложенные представления основываются в основном на лингвистических данных.

Однако невозможно переоценить и возможность такой науки, как археология, хотя виднейший археолог Л.Нидерле и не верил в самостоятельное значение своей науки. Говоря об общности народов ( в нашем случае славянских народов ), нельзя основываться только на языковой общности, важно, чтобы народы не были различны и по культуре. Под " культурой " археологи понимают устойчивую совокупность признаков, свойственных остаткам прошлого определенного периода развития общества: обряд погребения, формы украшений, одежда, типы орудий, оружие и т.д. и т.п.

В своей лекции М.И.Артамонов говорит о том, что, в частности, характерная керамика с волнисто-линейным орнаментом 9-10 веков совпадает в своем распространении с территорией восточных и западных, а частично и южных славян, что во многом говорит не только о языковой, но и о культурной общности.

Однако в первом тысячелетии до н.э. западные и восточные части славянской прародины оказываются разно культурными, иначе говоря, этнически неоднородными. Из этого можно сделать вывод, что не вся область так называемой прародины была исконно славянской. В связи с этим польские и чешские археологи выдвигают в качестве праславянской археологической культуры лужицкую культуру, просуществовавшую с 1300 до 300 года до н.э. С признанием славянской принадлежности к лужицкой культуре связывается не только весьма существенное для славянских народов продление славянской истории в глубочайшую древность Европы, но, что весьма важно, и в политическом отношении, этим обосновываются права западных славян на занимаемые ими области как исконно славянские. Классическими областями лужицкой культуры являются две старые славянские области, расположенные к северу от Судет между Эльбой на западе, верхним Одером на востоке и Вартой - на севере; это Лужицкая область и Силезия.

Лужицкая культура представлена могильниками и поселениями. Типичными являются большие могильники с сотнями погребений, чаще всего в виде плоских, т.е. не отмеченных сверху курганную насыпью, неглубоких могил с урной, содержащей пепел сожженного покойника.

Древняя ступень лужицкой культуры относится к третьему периоду бронзового века (1300-1100 годы до н.э. ) и, по заключению большинства специалистов, ограничиваются в своем распространении Лужицей, Силезией, Велико - Польшой. Лужицкая культура уже в третьем периоде бронзового века распространилась на юго-восточную часть Мекленбурга, почти весь Брандербург, восточную часть Саксонии, северо-восточную Чехию, северо-восточную Маравию, северо-западную Словакию и большую часть Польши. В четвертом периоде бронзового века ( 1100 - 900 годы до н.э. ) территория лужицкой культуры продолжала расширяться во всех направлениях. Особенно значительным было ее продвижение на северо-восток и восток, где она заходит за Буг и занимает угол за Вислой и Саном.

В последнем периоде бронзового века границы лужицкой культуры на северо-западе и западе, в северном Бранденбурге, восточном Мекленбурге и на верхней Эльбе в Чехии несколько отступают под натиском предков германских племен. Зато на востоке в это время лужицкая культура доходит до западной Волочи.

Основными областями лужицкой культуры являлись: северо-восточная Чехия, Моравия, Силезия и соседние земли Великопольши.

Во второй половине раннего железного века часть населения поморской культуры пересекла водную преграду Нотецы и клином врезалась в области других групп лужицкой культуры. По мнению польского археолога Костшевского, местное население оказывало упорное сопротивление северным завоевателям ( об этом свидетельствует густая сеть городищ как в Куявии и Мазовии, так и в южной части Великопольши и Силезии ).

В 400-150 годы до н.э. северные пришельцы достигают наибольшего распространения, проникая к югу на Одер, на юго-восток - вверх по Висле, доходя до Обруча на территории западной Украины.

В период поздней бронзы и раннего железа на северо-западе и западе на лужицкую культуру наслаиваются и частично вытесняют ее культуры соседних этнических групп (германцев ). Особенно значительным было движение кельтов, начавшееся в 400 году до н.э., в результате которого происходит слияние лужицкой и кельтской культуры в районе Польши и возникает новая так называемая культура ямных погребений.

Немецкие археологи долгое время утверждали, что эта культура принадлежит германцам, и ее появление связано с вторжением вандалов во второй половине 2 века до н.э. Польские же археологи связывают ее с венедами, древнейшим из известных истории славянских образований. В доказательство они приводили не только нахождение ее на территории, на которой, согласно данным письменных сообщений, жили венеды, но и ее тесные генетические связи, с одной стороны с исторической славянской культурой и, с другой стороны, с более древней лужицкой культурой, негерманскя принадлежность которой ясна и самим немецким археологам.

Несмотря на то, что на основной части восточной половины Центральной Европы сохранились многочисленные и отчетливые следы пребывания здесь балтийского субстрата, подавляющее большинство исследователей, как в нашей стране, так и за рубежом, продолжают искать древнейшую прародину славян к северу от Карпатских гор, где-то на пространстве между реками Одером, Вислой и Днепром, если брать наиболее крайние мнения.

Разница во взглядах состоит лишь в том, что одни сдвигают эту территорию более к западу (Яжджевский), другие - более к востоку (Бернштейн).

Одним из важных доводов сторонников восточной ориентации является так называемая зооботаническая теория, которая основывает свои доводы на анализе содержащихся в славянских языках названий растений и представителей животного мира. В соответствии со своими лингвистическими заключениями сторонники этой версии ищут прародину славян вне пределов распространения таких деревьев, как бук, черешня, белый клен, лиственница, а именно между Вислой, Западным Бугом, Припятью, Карпатами и средним течением Днепра.

Однако многие считают этот метод недостоверным. Например, языковед Фасмер, касаясь лингвистических заключений, основанных на анализе зооботанической терминологии, скептически заметил, что так не будет доставлять большого труда доказать, будто на территории древней прародины славян " водились слоны и верблюды ". Этот скептицизм связан, во-первых, с возможностью заимствования того или иного зооботанического термина, во-вторых, с изменчивостью и подвижностью границ флоры и фауны (например, в результате изменения климата в Европе, границы произрастания бука за последние 2-3 тысячи лет продвинулись на сотни км с запада на восток).

Сторонники более западного местонахождения славянской прародины (Костшевский, Козловский, Чекановский, Лер-Сплавинский и др. ) ищут ее в основном в междуречье Вислы и Одера. В основе их взглядов лежит предполагаемая принадлежность лужицкой культуры целиком или частично славянам. Обосновывается это тем, что у славян и носителей лужицкой культуры совпадают места поселений, форма и приемы строительства жилищ, погребальные обряды (трупосожжение), а главное ( по "методу исключения" Бронштейна ) тем, что в противном случае для славян в Европе I тысячелетия до н.э. вообще не найти места для поселения, имея ввиду, что они являются одним из значительнейших и многочисленнейших народов этого континента.

Однако и у этой теории есть свои слабые места. Например, отсутствие славяно-германских языковых связей. Лер-Сплавинский на основании формального статистического учета установил, что у славян больше языковых связей с германским языком, чем у балтийцев. Отсюда можно сделать вывод, что славяне жили западнее балтийских племен в непосредственной близости от германцев. Но эти факты были собраны из разных хронологических пластов и ярусов языковой системы, поэтому, помнению В.В. Мартынова (тоже сторонника этой гипотезы ), их нельзя сопоставить и подвергать статистическому учету. Таким образом, можно сказать, что висло-одерская локализация древнейшей прародины славян на сегодня еще очень далека от того, чтобы считаться окончательно доказанной. И все же в пользу гипотезы о западной, а вернее, юго-западной, т.е. карпато-дунайской, прародины славян можно привести больше аргументов, чем в пользу восточной днепровско-припятской их прародины.

Аргументированное доказательство, приведенное ниже, представлено в книге В.П. Кобычева " В поисках прародины славян ".

Первый аргумент - совпадение племенных названий по лабских, поморских и других западных славян с древнейшими, известными на данной территории этническими наименованиями рубежа первых веков нашей эры, которых относят к восточногерманским народам.

Правда, известно, что отдельные племена получали наименования в зависимости от природных особенностей края, в силу этого они могли совпадать у народов различных языковых систем, но в рассматриваемом случае перед нами почти полное совпадение этнической карты двух различных эпох, отделенных одна от другой промежутком времени более, чем в 500 лет.

Другой аргумент основывается на данных тононими, науки о географических названиях.

Пребывая на той или иной территории, народы дают названия различным географическим объектам, которые потом передаются из поколения в поколение. Характерно, что однажды данные географические названия не изменяются, как правило, впоследствии, даже если народ, давший их, ушел в другое место или вообще исчез. Однако тононимические исследования связаны со многими трудностями. В частности, не заменяя старое название новым, новопришедший народ изменяет его в соответствии с правилами своего языка. Тем не менее, представляется возможным утверждать, что древняя прародина славян, находится скорее на западе, чем на востоке междуречья Вислы и Днепра. Доказательством этого служит следующее.

Во-первых, территория верхней части бассейнов Вислы, Одера и отчасти Эльбы и Днепра, как это было установлено в конце прошлого века русским исследователем И.П.Филевским, полна гидронимических повторов, что с несомненностью свидетельствует о языковой однородности создавшего ее населения.

Во-вторых. В пределах отмеченного ареала отчетливо прослеживается " движение " гидронимов в направлении с запада на восток и с юга на север, определяемому по уменьшительному характеру названий (р. Ломна бассейна Одера и р. Ломница - притоки Днепра, Попрада и Топли ).

В-третьих. Тононимия западной части славянских земель, включая и район Карпатских гор в пределах Румынии, поражает архаичностью, на что указывают такие древние ее формы, как Брда, Вда, Гвда, Вкра, со свойственным и специфичным для славянских языков сочетанием нескольких согласных.

Северную и северо-восточную границы славянской прародины установить несколько труднее. Это связано, по мнению Кобычева, с теснейшим соседством славян с летто-литовскими племенами, значительная часть которых впоследствии органически слилась с ними. Однако по некоторым характерным гидронимам можно утверждать, что линия раздела между славянами и летто-литовскими племенами проходила где-то в районе северных отрогов Карпатских гор, отклоняясь к югу на востоке, и уходя на север в сторону Балтийского моря на западе.

Западная же граница расселения славян в древности, вероятно, достигла восточных склонов Альпийский гор, включая бассейны реки Лех - правого притока Дуная. Это предположение связано с тем фактом, что в славянском языке сохранилось несколько слов, свидетельствующих о соседстве славян в отдаленном прошлом с народами, говорившими на италийских языках.

Если мы обратимся к антропологическим исследованиям, то обнаружится четыре основных антропологических типа, проживающих на несомненно славянских землях - район к северу от Карпат:

1) умеренно длинноголовый с небольшими размерами черепа и лица, так называемый прибалтийский;

2) длинноголовый, широколиций - кроманьонский;

3) длинноголовый узколицый - моравский;

4) среднеголовый широконосый, с выступающими вперед челюстями - силезский, известный в данных местах уже с эпохи неолита и ранней бронзы.

Первые 2 типа в эпоху неолита были распространены гораздо шире, чем очерченный ареал ( например, прибалтийский тип был известен на юге Скандинавии...), поэтому они вряд ли могут быть признаны исконно славянскими.

Наиболее интересным является третий, моравский, антропологический тип, т.к. границы его распространения полностью умещаются в рамках предполагаемой прародины славян. Этот тип лица выявлен наиболее ярко у славян из Моравии и Слабошева. В период раннего средневековья с этим типом сближается население, проживавшего в районе Познанского воеводства (Польша), и некоторые группы восточнославянского племени северян.

Таким образом, и из антропологических данных вроде бы вытекает вывод о том, что областью первоначального формирования славянства является территория, непосредственно примыкающая к Среднему и отчасти верхнему течению Дуная и охватывающая верховья рек Эльба, включая и ее левые притоки, Одера и Вислы.

Однако в вопросах происхождения и древнейшей истории славян еще много неясного, предположительного, спорного. В этой области необходима еще длительная работа представителей различных областей знания: и языковедов, и археологов, и историков, и этнографов, и антропологов.

Только путем исследования всей совокупности имеющихся данных можно справиться с этой сложной, но в то же время и очень важной проблемой!

III. РУССКОЕ ВОИНСКОЕ ИСКУССТВО

1. РУССКАЯ СИЛА

Система физического и духовного воспитания, боевое искусство русского народа имеют общеарийские корни и формировались под влиянием его климатических, экономических и геополитических условий. Определяющим является генотип нации. Генетическая предрасположенность народа определяет его место в истории, его вклад в развитие человечества. Тот народ, который забывает об этом, быстро сходит с исторической арены.

У русского народа всегда существовало стремление к физической силе, духовному совершенству. Русские крестьяне и крестьянки отличались большой физической силой. Почетом и уважением односельчан пользовались сильные, удалые люди; рыхлым, слабым крестьянам никогда не приходилось рассчитывать на уважение “мира”. Весь уклад жизни, мировоззрение русского народа создали систему физического воспитания, оптимальную для нашего антропогенного типа и климатических условий. Все дети участвовали в играх, которые давали хорошую физическую подготовку, развивали мышление. Игр было множество: бабки, чиж (клеп), городки, лапта, катание на санях и медянках, и другие. Были игры, характерные только для данной местности. Ну а какой мальчик не хотел быстрее сесть на коня и лихо промчаться на нем?! Замечательная игра лапта развивала ловкость, реакцию, силу, глазомер, чувство коллективизма. В XIX веке русские переселенцы принесли в Соединенные Штаты Америки лапту; она стала основой бейсбола - игры, завоевавшей мир. Со свойственным им прагматизмом американцы быстро поставили игру на коммерческую основу. Парадокс, но русская лапта возвращается и к нам в виде бейсбола.

Любимой молодецкой забавой бала борьба. Русская борьба жесткая, атлетичная. Для нее характерны: в основном короткая дистанция, жесткие косые удары, подсечки, подножки, захваты ног, броски через грудь, различные удержания. Различались два вида схваток, когда поединок начинался борьбой за захват (как в современном самбо) и каждый борец стремился взять свой захват, и, когда борцы брали установленный правилами захват, самый распространенный из которых “крест”. Время схватки не регламентировалось - боролись до победы. Победой считались, как правило, бросок противника и проведение удержания, лишающего его возможности сопротивляться. По договоренности могло быть определение победы.

С раннего возраста мальчики постигали искусство борьбы от старших, а также обменивались опытом со своими товарищами. Хорошо владеющие искусством борьбы мальчики пользовались уважением не только у сверстников, но и у старших.

Понятия “стиль” не существовало. Если бы у наших предков спросили, какого стиля они придерживаются, они бы очень удивились. В каждой российской губернии существовала своя манера борьбы, свои излюбленные приемы. Так, любимым приемом московских борцов была подсечка. Отсюда и известное выражение “Москва не бьет с носка”. Манера борьбы, активный арсенал приемов в каждой местности огромной России отличались существенно, но понятие “стиль” включает в себя совсем другое. Это определение пришло к нам от народов Юго - Восточной Азии и определяет их образ мышления.

Великолепной школой боевой подготовки был русский кулачный бой. Кулачный бой был на столько популярен, что даже российские государи издавали указы, регламентирующие кулачные бои. Существовало три вида кулачных боев.

1. “Стенка на стенку”. В этом случае бои проводились между деревнями, селами, улицами. В каждой “стенке” были свои организаторы, бойцы защиты и атаки, а также выбивающие наиболее сильных и организаторов противника. Очень многое зависело от организатора - командира “стенки”. Его умение предвидеть ход боя, время выбить сильнейших у про-

тивника, вовремя сконцентрировать силы в нужном месте и ввести их в дело зачастую оказывались решающими, даже если данная “стенка” не имела таких сильных, как у противника, бойцов. Бывало, что с приходом нового организатора систематически проигрывающая команда начинала побеждать (есть очень хороший рассказ об этом у писателя П.П.Бажова “Широкое плечо”). Для каждой “стенки” намечалась черта, отступление за которую было поражением.

2. Бой “один на один”. При этом бое соперники имели право уходить от ударов, защищаться.

3. Редко встречающийся поединок “на удар”. На этот поединок выходили наиболее сильные, чувствующие свою силу бойцы. Соперники по очереди обменивались ударами; уходить, препятствовать удару запрещалось. Очередность удара определялась жребием. Существовала техника принятия удара, так, чтобы он не ломал кости и не рвал мышцы. Нужно было в момент принятия удара (не раньше, иначе это было-бы нарушением правил) уклоняться по направлению удара или прокрутиться под ним. Бывали случаи гибели бойцов в таких поединках. Народная мораль не осуждала победителя: он добывал победу в честном бою.

Далеко не у каждого хватало отваги на подобный поединок. Такой бой описан у М.Ю.Лермонтова в “Песне про купца Калашникова”. Особенно хорошо показана тактика, техника боя “на удар” в повести художника Петрова- Водкина “Хлыновск” (Глава II “По линии отца”). Хорошие кулачные бойцы пользовались большим уважением. История сохранила для нас имена некоторых выдающихся кулачных бойцов и мест боев. Так, в екатерининское время в Москве славился половой из трактира Герасим, родом ярославец. Его отыскала княгиня Е.Р.Дашкова и рекомендовала графу Орлову-Чесменскому. Все братья Орловы были большими охотниками до кулачных боев и других атлетических занятий. Особенно отличались в этом Алексей и Григорий. По всей России искали они себе достойных соперников. В те времена дворянское сословие всегда участвовало в кулачных боях. В Москве знаменитые кулачные бои происходили зимой на льду под Каменным и Троицкими мостами, речка Неглинная специально для этого запружалась. Сведения об этом мы можем найти в книге М.И.Пыляева “Старая Москва”.

Если мы проанализируем древние источники, в частности, “Застольные беседы” Плутарха, книгу вторую, вопрос IV “Древнейшие из гимнастических состязаний борьба” и вопрос V “Почему Гомер изо всех видов гимнастических на первое место ставит кулачный бой, далее борьбу и, наконец бег”, мы увидим, что русский кулачный бой, как и борьба, имеют арийское происхождение.

Подготовка к кулачному бою начиналось задолго до него. Наиболее сильные кулачные бойцы смотрели на бой как на свою почетную обязанность. За неделю-две начиналось конкретное тактическое планирование предстоящего боя. Одновременно шел процесс согласования правил, условий с противоборствующей стороной. Основными в кулачном бою были общепринятые правила:

- ничего не иметь в руке или в рукавице;

- не бить лежачего;

- не делать бросков, захватов, ударов ногами;

- бить до “первой крови”, когда тот, у кого появилась кровь, выбывает из схватки.

Наиболее распространенным нарушением была “закладка” - кусок металла, чаще всего свинца, вложенный в руку или рукавицу. Броски, захваты, удары лежачего или “пустившего кров” противника хорошо заметны.

“Закладку”, особенно, если бой проводится в зимние сумерки, увидеть не легко. Кроме того, удар металлом сразу рассекает лицо - противник выбывает, потому что у него появилась “первая кровь”. Остальные правила - черта, до которой можно отступать, количе

ство бойцов, одежда и другие - оговаривались. Вступая в единоборство, кулачные бойцы обычно предварительно обнимались и троекратно целовались.

Желающих нарушить правила бывало немного. Нарушение считалось позором не только для самого нарушителя, но и для “стенки”, деревни, улицы. За нарушение правил могли сурово наказать свои, либо отдать на суд разъяренных зрителей. Таким образом, нарушитель рисковал еще и своими ребрами.

На рубеже XIX - XX веков в Европу и Россию начинают проникать сведения о восточных боевых искусствах. В основном это отрывочные, зачастую недостоверные материалы. Возможности проверить их практически небыло, но интерес к ним был огромный. Наряду с другими факторами, поиск систем боевой подготовки “где-то” способствовал деградации системы физического воспитания. Каждое боевое искусство это не только техника, но и волевая, тактическая подготовка, система этических ценностей, определенной психологической подготовки. Если выпадет что-либо из указанных составляющих, разрушается вся система.

Бурные процессы капитализации стран, развитие техники привели к появлению рабочего класса, в массе своей склонного к собственной денационализации. Широкое развитие получают средства массовой информации, не имеющие по своей природе национального характера. Народная система физической подготовки начинает забываться, а сама подготовка начинает сводиться лишь к технике, биомеханике.

Вторая волна интереса к восточным боевым искусствам началась у нас в 60-е годы. Это связано с выходом в лидирующие страны мира таких государств как Япония, а затем, в 70-80-е - Китая и Корейской Республики (у нас ее принято называть Южной Кореей). По своей природе народы этих стран - великолепные мастера рекламы; они умело используют тягу людей к малоизвестному, экзотике.

Разумеется, все виды спорта, боевой подготовки имеют полное право на существование. Заимствования в любой сфере человеческой деятельности необходимы и неизбежны. Но когда мы внедряем другие, забывая о своих, превосходящих заимствованные; когда мы знаем историю других стран и народов лучше, чем свою - это потеря национального самосознания и начало распада нации. Когда народы утрачивают свою систему воспитания, боевой подготовки, забывают собственную историю - они начинают вырождаться. Конечно, зачастую, конкретный человек того или иного народа не задумывается о том, что он вписывается в четкую систему физической, боевой подготовки, духовного и эстетического воспитания нации.

Последовавшая после 1917 года дискредитацию всего русского привета к тому, что мы начали забывать или представлять искаженно свою историю, традиции. Так, например, кулачные бои большинство людей представляет как пьяные драки. В итоге мы вынуждены собирать, восстанавливать прошлое по крупицам, с огромным трудом.

2. ТАЙНЫ БЕРСЕРКОВ

Неистовые берсерки, бросающиеся сломя голову в атаку, могут, пожалуй, создать впечатление отчаянной безысходности. Если расценивать их действия с точки зрения нормального человека. Подвиг - результат высшего накала сил. Духовных, психических, физических. Словом, это запредельное состояние. Чаще всего подвиг - явление спонтанное. Он как бы результирует личностные возможности человека. Тут подводится черта под воспитанием, волей, характером, убеждениями. Берсерк - явление совершенно иное. Берсерк создан для подвига. Его героические способности аккумулируются самим статусом берсерка. Вообще это явления довольно мало изучено. Возможно потому, что оно скрыто от глаз постороннего. Однако тайна всегда гипнотизирует людей. Создает домыслы, почти правдивые истории и чудесные откровения. Тайна берсерков не удостоена даже таких фантазий. Она опущена в небытие. На ней лежит табу, проклятие. И все-таки...

Дословно “берсерк” означает “свободный секач засека”. Состоит это слово из двух корней, относящихся к древнегерманскому языку: “баро” (daro) и “серко” (латинский эквивалент seco). Однако более точный перевод: “барон сечи”. Реформация немецкого языка опускает самостоятельное существование первого корня, превращая его уже в обозначение сословия “свободных” - баронов. От “серко”, и “секо” происходят: “секир”, “секатор”, “сечение” и другие слова этого смыслового ряда.

“Бароны сечи” как понятие характерны не только для Древней Германии. Существовали они у разных европейских народов. Например, кельтское племя секванов, которое в восточнославянской традиции могло бы звучать как “берсерки - вятичи”, ввергало в панический ужас древних римлян видом дикой ярости своих обнаженных воинов. Было это в 385 году до н.э., когда кельты взяли Рим. Смею предположить, что феномен берсерков породило европейское Варварство. Оно всегда противопоставляется якобы более организованной Антике. Однако только слияние этих двух понятий способно продемонстрировать подлинно гармоничный геополитический уклад, одной из граней которого является боевая культура.

Русские берсерки. Что известно о них? “Олбегъ Ратоборич, приимъ лукъ свои и наложи стрелу, и удари Итларя в сердце, и дружину его всю избиша...”(Радзивиловская летопись; Л.; Наука, 1989, с. 91.) Красноречиво. Не менее красноречиво говорит Никоновская летопись о Рагдае: “И ходил сей муж на триста воинов” (!) Что это, героепоклонничество? Куда там! Летописца воротит от “богопротивности” кровавых разборок. Но что же заставляет нас сомневаться по поводу летописной строки? Способность. Да, способность совершить подобное. Способность вообще. То, что Господь Бог так неравномерно поделил между людьми. Но ведь никто не ставит под сомнение, допустим, композиторский дар, взрывающий молчание мира бурей страстей. Или дар ваятеля... А что же искусство боя? Или это не искусство вовсе, а только рутина обоюдного членовредительства? Вовсе нет! Ведь верите же вы во всемогущество мифических ниндзя. В их умопомрачительный выходки и способности. Согласитесь, что верите в почти невозможное. Так не в том ли дело, что убедительность прикупается красноречием. Потоком слов. А может быть потоком кинофильмов трюкаческого жанра?

Несколько лет назад в интервью немецкой газете “Ди Вельт” я утверждал, что могу технически доказать, как один способен драться против ста. Дело за малым - понять, почему мы будем убивать друг друга. Ведь в сече дерутся насмерть. Здесь следует убивать не только руками, но и чувствами, каждой животрепещущей клеткой своего организма, каждым движением своего собственного самоосязания. Берсерк - это механизм, взорванный свирепой страстью, адреналином, идейной установкой, дыхательными приемами, звукоколебательными вибрациями и механической программой действия. Берсерк вовсе не должен доказывать, что он выживет. Он обязан многократно окупать свою жизнь.

Мне приходилось сталкиваться с мнением, что это не “наш” образ действия. “Нашим” считался удалой самурай, вырывающий сердце уже поверженному противнику. Так мыслят сейчас многочисленные остепененные властью приверженцы восточных единоборств. Эту школу мы все в той или иной степени прошли, и она запечатлелась в нашем сознании. Трудно найти сейчас мужчину от 25-ти до 35-ти хотя бы один раз не побывавшего на занятиях восточными единоборствами.

Готов согласиться с тем, что берсерки - явление исключительное. Вовсе не массовое. Однако оно порождено ритмами европейской истории, и русской в том числе.

“Быть же у поганых 9 сотъ колеи, а у руси девяносто копии. Надеющимъся на силу, погани пондоша, а наши противу имъ... И сняшася обои, и бысть сеча зла... и половц побегоша, и наши по них погнаша, овы секуще...” (Радзивиловская летопись; Л.; Наука, 1989, с. 134.)

Было бы неверным думать, что берсерк - всего только психопат с оружием в руках. Свобода - вещь дорогая. По свободе и спрашивается с полна. Берсерки неслучайно привилегированная часть воинского сословия. Сложный механизм ратного труда выделяет им вовсе не стихийное

буйство и жертвенное сумасбродство на ристалище, а вполне определенную, разработанную роль. Именно она делает берсерков элитой. Берсерк открывает бой! Он специально создан для того, чтобы провести показательный поединок на виду у всего войска. Правда, это традиция европейская, и восточнославянского ратного дела она не коснулась. Вот откуда взялся “барон” сечи! Безусловно, берсерки используются в разных целях. Например, достоверно известно, что они составляли личную охрану конунгов. Для этой цели на Руси использовались гриди. Хотя гриди никогда и не упоминаются в связи с умопомрачительными индивидуальными способностями. Более того, трудно доказать, что известнейшие русские берсерки - Рагдай, Ольбег, Демьян Куденевич, Евпатий Коловрат - были чьими-то тельниками. Судьба уготовила им совсем иные роли. Евпатий, к примеру, был воеводой, то есть, полководцем. То же касается и другого берсерка, которого звали Волчий Хвост. Он был воеводой у Владимира Святославовича. Согласно Радзивиловской летописи в 984 году киевская дружина идет на радимичей. Перед рекой Песчаной войско останавливается и посылает “пред собою” берсерка. Результат этого выхода: радимичи покорились Киеву, а на Руси появилась поговорка: “Песчанцы бегают от волчьего хвоста”!

Нужно сказать, образ и символ волка вообще имеет самое прямое отношение к берсерку и немало для него значит. Ведь волк - родовой тотем практически у всех воинских кланов дохристианской Европы. Как известно, воинские кланы происходят от охотничьих племен. На этом вопросе я подробно останавливался в своей книге “Изначалие”, Волк - “рыскач”, символ охоты, промыслового сыска и беспощадности к затравленной жертве. Кроме того, волчья стая демонстрирует строгой иерархический порядок, столь необходимый для мало - мальски организованного войска. И еще: волчья стая - самая грозная организованная сила лесов Средней полосы. Связь воинства с волком вытекает и из использования символа - тотема зверя в качестве оберега. Так у сербов было принято нарекать новорожденного именем Вук (Волк) в том случае, если в семье до этого умирали дети. Покровительство самого слова должно было спасти ребенку жизнь. Охранный смысл вкладывался и в наречение германских младенцев “волчьими” именами: Рудольф, Вольфганг, Адольф, Майнольф, Рольф, Вольдемар, Вольфдитрих, Арнульф и др.

Безусловно, волк близок берсерку как охотник, ибо берсерк тоже рыскач. Только он охотится за войском. Кровавая эйфория “безумный секир” сродни азарту хищника, насевшего на табун. И все-таки этот символ имеет еще одну притягательную грань. Волк - воплощение непонятно как зооморфированного колдовства. Волк пронизан им. Начнем с того, что именно волк вкусил сполна славу оборотня. Вервульф, волкодлак. Способность перевоплощаться столь же необходима берсерку, как и чисто технический навык драки. Не будем забывать, что попытки объяснения феномена “воинов ярости” их современниками неизбежно соотносились с идеей “вселения духа” перевоплощения. Блуждание духа здесь особенно показательно еще и в связи с тем, что, по представлениям древних мистиков, телесные действия вообще вторичны, тогда как состояние духа, взлет его или низвержение и предопределяет исход любой схватки. Что-то вроде амплитудных колебаний. Однако дух берсерка незыблем, как гранитный монумент. Благодаря дополнительным потусторонним “вливаниям”, или без таковых. Может быть, дух человека сам тяготеет к волку? Вспомним хотя бы основателей Рима, нашедших в волчице вторую мать. Впрочем, здесь может идти речь и о происхождении. О сокрушительной силе волчьих оберегов - духоносителей - упоминает еще в 1 веке н.э. римский ученый Плиний Старший.

Волк обожествлен. Да, речь идет о Семаргле, крылатом волке Громовержца. Семаргл, Волк-небожитель, происходящий от огненного рода богов. Охотник за духами, пожиратель демонов. В народоэпической традиции русских это отразилось в сказочном повествовании об Иване-Царевиче и Сером Волке. Ему определена удивительная роль. Русский воинский миф видит в Семаргле переносчика душ (а точнее, духов) погибших воинов в божественный лес Ирий, где стоит чертог Громовника. Огненный вихрь, Падающий с неба, чтобы забрать с собой и сопроводить искру вечного человеческого начала к небесному пристанищу... Семаргл кружит над полем боя. Он словно бы отсеивает достойных от трусов и предателей.

Теперь о происхождении. “Брат-волк” - старший по происхождению. Возможно, это более всего влияет на сознание берсерка. Берсерк свято верит, что ведет свой род от волка. Волк пращур, то есть старинный предок. Предком человек всегда будет признавать обожествленный человеческий образ - щура или чура. Но где-то впереди чура - мистический поворот эволюции... Да, берсерки явно не приверженцы теории Дарвина. В чем же квинтэссенция “волчьего” духа? Пусть это прозвучит парадоксально, но волк - это триумф одиночества. Почти символический образ: поднятая к луне морда и рвущая высь тягостная песня одиночества. А как же стая, спросите Вы? Стая - есть способность организовываться для совместных действий в случае необходимости. Вот, что такое волчья стая. Но берсерку, олицетворяющему собой триумф индивидуализма, нужна в первую очередь духовная поддержка символа-одиночки, символа отчужденности и полной независимости. Ради чего? Может быть, ради собственного благополучия. Вопрос, конечно, звучит нелепо, но задан он не в угоду риторике. Индивидуализм у нас всегда бивался идеологами коллективизма. Уравнители судеб справедливо усматривали в нем угрозу стадной социалистической психологии. Вспомните пост-советскую реакцию на фильм “Рембо”. Это была судорога ненависти. Для того, чтобы не раскрывать карты облаяли в очередной раз американскую агрессию (можно подумать, что Сталоне штурмовал Кремль!)

Индивидуализм берсерка - это принцип максимальной самоотдачи. Причем, если простой смертный взяв в руки оружие, все-таки думает: быть ли убитым или остаться в живых, то перед берсерком этот вопрос не стоит. И уж конечно, самоотдача берсерка направлена не на стяжание собственных выгод и благ. В этом отношении берсерки абсолютные бессеребренники. В берсерке, как ни в ком другом, сидит инстинкт рода, толкающий задиру на самые опасные невообразимые по отваге поступки.

Разумеется, для подобного ведения боя одного остервенения мало. Здесь действуют доведенные до совершенства механические принципы.

Пространство, как известно, организованно по принципу круга. Зона двигательного удобства для обычного человека. Для построения движения в иных направлениях, человек вовлекает в действие более сложные и даже конструктивно опасные эволюции опорно - двигательного аппарата. Например, при неправильно организованном движении за спину, на разворот корпуса, часто “рассыпаются” мениски коленных суставов, защемляются позвоночные диски и т.п. Это происходит главным образом по двум причинам. Во-первых, человек, что называется, эволюционируют во фронтально направленном хождении, а во-вторых, он к тому же не имеет и специального двигательного навыка при построении нетипичного действия. То есть, мало того, что данный способ движения конструктивно не оправдан, он еще и не освоен. Человеческий организм имеет большой запас прочности, но эксплуатировать его нужно, конечно же, осмысленно. Для берсерка, в данном случае, понятие спины не существует. Иначе он мог бы драться в гуще боя, окруженный со всех сторон противниками. Для обычного строения воинства, как не вертись, всегда бедует неудобно отражать атаки из-за спины и привычно идти в лобовую атаку.

Перемещения же берсерка построены таким образом, что он все время скользит по ударам, смещая удар и смещаясь сам. В результате ни один удар не идет в проникающее поражение. Рефлексы берсерка реагируют не на удар в целом, а на его отдельные фазы! Это очень важное обстоятельство. К примеру, если вас из года в год пытаются рубить мечом, Вы начинаете сперва подавлять в себе панический страх, вызванный инстинктом самосохранения, а потом замечаете, что в действиях, что в действиях противника есть кое-какие закономерности. А уж если научиться их использовать, то становится вообще не страшно. Что же это за закономерности? В своем развитии удар проходит три последовательные фазы:

1. Стартовая фаза. Иногда она выражена замахом. Замах создает инерцию. Тем самым довольно легко предусмотреть траекторию удара. Хуже, когда противник бьет с короткой дистанции. Хотя такой удар значительно слабее предыдущего, приведенного в примере, он все равно достаточно боеспособен, а кроме того, оставляет вашей реакции очень мало шансов. Нужно сказать, что любой тип оружия влияет на двигательный стереотип его использования. Саблей, например, сразу хочется ударить с размаху по косой траектории, топором - сверху, острым клином - сделать колющий выпад и т.д. Правда, однажды я поплатился за излишнюю самоуверенность. Вызвав человека из толпы, я вручил ему боевое оружие и попросил нанести по мне любой удар на поражение. Реакция моего случайного партнера была моментальной, но хуже всего то, что он оказался человеком нестандартного мышления. Все произошло в долю секунды. Последнее обстоятельство не оставило мне шанса на выбор правильной реакции. Я благодарен судьбе, что остался жив, хотя потерял много крови. Он ударил клином так, как ударить невообразимо сложно, неудобно - по ломаной траектории, из под себя, с подрезом. Самоуверенность была посрамлена. Прекрасно понимаю сейчас, что меня сбила с толку именно стартовая фаза.

2. Сам удар или фаза поражения цели. Это фаза не столько самого результата, сколько подтверждения точности действия. Примерно как попадание нитки в ушко иголки. Фаза очень скоростная. Ее страшатся более всего. Если именно она застигает врасплох вашу реакцию - считайте, что Вы уже труп

3.Наконец, конечная фаза удара. Выброс силы, выход мышечных сокращений или инерции. Она создает последствия. От легкой царапины до расчленения - в зависимости от объема прилагаемого воздействия. Эта фаза прерывает удар.

Вполне естественно, что берсерк старается избежать столкновения со второй фазой. Во-первых, ему прийдется удержать удар. А во-вторых, за второй фазой всегда следует третья, стало быть, берсерку прийдется потерять темп перемещения, реагируя на выброс силы противника, замедлить пространственные координации. Таким образом, Вы стараетесь опередить удар противника или, если не успеваете это сделать, уклоняетесь, атакуя уже третью фазу, то есть, провал удара, когда противник достаточно беспомощен. Смею утверждает, что при нормальной тренированности все выше описанное вовсе не выглядит как умопомрачительная теория. Упрощенно говоря, Вы атакуете или до удара противника, или после него. При условии, конечно, что реакция позволила вам этот удар провалить.

Как этот способ выглядит в гуще боя? Нужно сказать, что когда противник один, а вас много, то наседающие активно мешают друг другу. При замахе оружием можно случайно задеть своего. Либо этот, свой просто помешает выполнить удар, перегородив его плечом, рукой, головой или своим оружием. Кроме того, окружившим удобно атаковать только тогда, когда одиночка противник загнан в центр некоего круга, отчего легко досягаем со всех сторон. В случае же, если он все время движется, происходит ломанее дистанции. Одни его уже не могут достать, а с другими он слишком сближается, тем самым затрудняя нанесения сильного удара. В конце концов, мы понимаем: если б нас оказалось меньше, то одиночке пришлось куда труднее.

Помимо того, у берсерка существует и такой прием: вовлечь противника в движение, заставить его побежать за тобой. Любая резкая смена направления делает догоняющих беспомощными. А внезапный разворот в лобовую создает жуткую сумятицу, когда задние налегают на передних. А этим, в свою очередь, перебивается способность динамичного использования.

Еще одна особенность берсерков в том, что они “обоюдоруки”, то есть, одинаково владеют как правой, так и левой рукой, и часто с двумя клинками или секирами сразу. Таким же образом в славяно-горицкой борьбе полностью отсутствует понятие “правша” или “левша”.

Берсерк умеет обращать преимущество противника в его недостаток. Возьмем численность. Врагов следует дезорганизовать и скучить. Мобильную конницу врага, способную сомкнуть вокруг берсерка “железное” кольцо, он легко разгонял, используя волчий рык, или вой: это пугало лошадей. Попадая в поединок один на один с опытным хорошо подготовленным рубакой, берсерк заходил от солнца, которое ослепляло противника значительно снижая его

боеспособность. Выезжая на лучников берсерк кружил вокруг войска, завлекая неприятеля в погоню. Естественно, стрелки прекращали посылать стрелы, дабы не задеть своих.

Нужно сказать, что бичем всех берсерков было стрелковое оружие. А с появлением огнестрельного берсерки вообще утратили свое значения. Есть один немаловажный факт, позволяющий осмыслить тактику “бешенных секир”. Достоверно известно, что многих русских берсерков последним боем явилась война на Калке. Тогда Русь впервые познакомилась с неизвестной доселе силой - монголами. Познакомилась и пришла в ужас. Почему? Ведь не из-за поражения же. (Не все битвы выигрываются, это понятно.) И не из-за жестокости нового врага. А из-за чего? Может быть, из-за организованности войска? Нет! Организованность - наука, известная хотя бы по Византии. Здесь было нечто другое, а именно - способ использования стрелкового оружия. Дело в том, что монголы стреляли без предварительного выцеливания противника, с неимоверной скорострельностью и точным соблюдением некоего угла выпускания стрел. Таким образом, стрелы летели не просто навесом, как это было всегда при беспорядочной стрельбе, а с заданной траекторией, которую не пересекали закрывающие воинов щиты. Стрела проходила над щитом, а выбранный угол удара направлял ее в незакрытую доспехом часть - в гороло.

На Калке берсерки оказались беспомощными против града стрел противника. Имея прекрасные рефлексы “бешеные” могут без труда уходить от одной - двух прицельно выпущенных стрел даже с близкого расстояния. Но от шквала, - конечно, нет. Мой личный рекорд 7 шагов. Наконечник боевой. Помню однажды, на кануне показательных выступлений я совершенно не выспался и, выставляя стрелка, вдруг почувствовал, что уйти от стрелы не смогу. В какой-то миг явственно представилась стрела, входящая в горло. Аж дыхание перехватило!.. А стрелок уже начал выцеливать. Я успел остановить его и переставить на двойную дистанцию. Впрочем, это только кажется, что с 15-20 шагов то стрелы уходить легче. Безусловно, выигрывая какую-то долю секунды, вы рискуете попасть под разлет, который может составлять 15-20 см. Особенно этом грешат неотцентрованные или просто плохо сделанные стрелы...

Все упомянутое мной в связи с тактикой берсерка - далеко не полная картина его спланированного поведения на ристалище. Можно было бы вспомнить еще способность “броть” седло при падении на землю; умение уходить под ноги коню, идущему быстрым шагом; уменее сбрасывать всадника перехватывая удар копья, бегать по спинам лошадей в гуще боя и другое...

Однако все это мало соотносимо с тем навыком состязательного действия, который, собственно, и называется славяно-горицкой борьбой. И потому от описания общих способностей берсерка мы перейдем к конкретике базовых движений. В данном случае речь идет уже о стилевой полноценности движения. А это напрямую зависит от способности полностью охарактеризовать пространство. С этого мы и начали.

Пространство - круг. Движение строится таким образом, чтобы все время разворачивать вас в зону наименьшей досягаемости, то есть, за спину. Удары оружием выполняются здесь по полной амплитуде, охватывая сразу две противоположные стороны. Но это оружием. В единоборстве такой способ нецелесообразен. Однако сохраняется высокая подвижность корпуса на каждом ударе . И что не менее важно - сохраняется идея атаковать в момент первой и третьей фазы удара противника. В восточных единоборствах реакция на вторую фазу удара называется блоком. Славяно-горицкая борьба неразделима с идеей берсерков: “Лучше атаковать самому, чем быть атакованным !” Безусловно, что бой, является сложным конгломератом различных ситуаций, не всегда дает такую возможность. В этом случае в действие включается всклинивание удара противника, доведенное у нас до совершенства, чем просто сбивание руки или ноги противника...

3. ВОЛЧЬЯ РАТЬ

Под ноги отлетал перестоялый цвет осени. Отлетал, чтобы, прогорев всеми искрами своего костра, стать обычной, залеглой грязью. Путники поднимались вверх по вздутому лесному увалу. Лес молчал. Тихо падали листья и, казалось, что весь мир оглох. Веселень - осень - октябрь. Последний переход. Там, где отсыревший еловник подпирал стены затерянного кордона, странствующих ждало зимовье. Вот за тем увалом, за еловой падью. А, может быть, и не там, а где-то еще впереди, куда и взгляд не доберется, даже если б он видел многие версты вперед. Хрустнула ветка. Ходчие переглянулись. Огромный волчище вышел на лесную тропу. Он задержал на них взгляд, не испытав при этом ни любопытства, ни беспокойства, ни задиристой страсти, и направился прочь. Тот, что помоложе, сглотнул, пропихивая в себя перехваченный воздух.

- Да - а, в жизни таких не видывал. Все зацепить не можем! - откликнулся ловчий на рассказ перехожих людей. Те распокоились за доброй чарой, душным теплом очага, ворчавшего дровами, под накатом просевшего полога, скрывшего людей от буйства сырой осенней неудобы.

Здешняя хозяйка вынашивала ребенка. Чем и завлекла все радения своего подворья. Ходчих людей она приняла с почтением, как и следовало по обычаю. Долго не отпускала их от себя, выпытывая о волховных тайнах, приметах и знаменьях. Срок ей выходил к весне, к яре. Предрекали мальчишку. Странствующие духословы сулили щедра, доброхотно. Хотя, по правде сказать, будущность молодого хозяина лесного кордона представлялась им загадочной.

Протянулись дни. Зима поднялась снегами. Сытовали щедростью осенних закромов. Частью своим, частью поборами. Садились не спеша, с разговором, с участием. С подворья не ходили вовсе. Баня, сенник, светелка да стольница - вот и все пути. Кому-то, может, вышло бы в тягость, но людям странствующим оно заслоняло все их скитания и неприкаянность. Случись однажды приехать изборскому князю. В чистом дыхании мороза, в серебряной снежной осыпи он сошел с подводы и, как следовало, отдал свое оружие. Впрочем, обычай касался гостей, а князь на этой земле был у себя дома. Однако ж и другой его поступок немало удивил обитателей подворья. Уезжая, князь оставил меч хозяйке, наказывая передать его будущему воину. Если б родилась девка... нет, об этом не говорили вовсе. Едва утих снеговей, поднятый рывистым отходом всадников, провожатые увидели прямо на насте огромного волка. Он смотрел на людей тягучим, влажным взглядом, словно бы прося их о чем-то. Руки мужчин невольно к оружию. Хозяйка вздрогнула, тронув на себе ладонью очертание будущей жизни, и увлекла всех за ворота.

Яра-весна взялась славно. Половодьем светокружения, горячим солнцем и живым дыханием подошла она к далекому лесному кордону. Но тем злее лютовала ночная остуда, изводя прихваченную теплом за день землю. В предутренний час, когда навий посвист за стеной студит кровь в жила, когда просыпаешься в пуховой залежке, чтобы отойти испариной и опять спрятаться в сон, туда и сюда сновали бабки-повитухи. Они хороводили на женской половине дома, и огонь выхватывал их оголенные руки. Удивительный и пугающий магический наворот творили эти простертые руки-стебли, вторя причитаниям и заговорам. Роженица была отдана им. Настал ее час. Пошли в курятник за кочетом, чтобы зарезать его в тот момент, когда ребенок станет выходить из чрева матери. Так следовало. По родовому обычаю. И дух ярилиной птицы стал бы младенцу оберегом. За день, еще ожидаючи молодой побег жизни, украсили светелку зелеными лентами и опрядями. Замерли повитухи-хлопотушки. Замерло все. Затужилась рожаница... пошло, пошло. Да разом вдруг по подворью зарычали собаки. Но руки женщин уже принимали младенца... с волчьим хвостом.

Многими веснами спустя снова тревожил землю душистый разгуляй. Снова карабкались по деревьям веселые завязи листьев. Странник шел уже один. Его товарищ прошлым годом обратился в иное странствие, завершив все земные дела.

В городище не сиделось. Душа просила простора, и он шел вперед по сырому еще дорожнику. К ночи следовало прибиться поближе к жилью. В лесу было холодно. Чуткое зверье, мелькавшее тут и там в редком перелесье, подгоняло и без того торопливый его шаг. С засопожником на секача не пойдешь! То-то и оно. К ночи обязательно следовало прибиться к жилью. Накатили сумерки. И там, и здесь стоял лес. Холодный, чужой. Со всех сторон лес. Испариной остывала земля. Куда-то пропал протоптанный и раскатанный в прошлогодье дорожник. Ходок остановился, силясь найти в слабеющем дневном свечении малейший признак человеческого присутствия. Дым! Конечно, дым. Откуда-то потянуло костром. Странник обернулся и... встретился взглядом с чьими-то холодными глазами. У него все оборвалось внутри. В первый момент он даже не понял, был ли это вообще человек. Нет, конечно, человек. Человек смотрел немигающим взглядом на перепуганного ходока, и в этом взгляде не было ни агрессии, ни даже любопытства. Только твердость. Ломовая, пронзительная, самоуверенная, животная твердость. Лесной человек повернулся и пошел прочь. Ходок еще какое-то время тревожил себя собственными переживаниями, но потом, опомнившись, заспешил вдогонку, лепеча что-то едва понятное. Тот его не слушал. Он шел уверенным шагом, обращенный вниманием во что-то свое. Был он еще юн, но держался с достоинством зрелого воина. Удивительно знакомое нечто бросилось в глаза страннику в этом облике, но так и потерялось неразгаданное и неопознанное памятью. Ходчий украдкой разглядел своего попутчика. Меховое оплечье, толстокожая роба, стянутая шнуром, меч у пояса, пушистая меховина на ногах, оплетенная ремнями. Стоп... Все вспомнилось. Давнее морозное утро, меч изборского князя... Неужели? Нет, такой меч трудно спутать с другим. Дорогие, натертые кошенилью ножны. Так, значит, это волчонок? Они подошли к широкому, заваленному по оврагам логу. И тут ходчий увидел, что на земле большим кругом лежали волки. Перед ними тлел костерок. Волки подняли головы, недружелюбно встречая пришедших. Впрочем, нет, юный воин, видимо, здесь был своим. Только теперь ходчий распознал его взгляд. Конечно, человек так смотреть не мог. Это были глаза волка!

- Не делай резких движений, мои братья этого не любят. - Он даже не посмотрел на своего случайного попутника, застигнутого им в лесу. Молодой воин уселся поближе к углям и разворошил их палкой. Вспыхнувший огонек отсветил в десятках глаз. Ходок, съежившись, подобрался к огню.

- Огонь всегда страшит зверя и всегда с тянет к себе. - Не обращаясь к кому, снова заговорил юноша. - В этом странная причуда жизни - приближать к себе то, что для тебя губительно.

Волки смотрели на него мало-помалу, усмирив беспокойство. Юноша извлек откуда-то бурдюк и нацедил в деревянную плошку густого, пахучего пойла.

- На, испей! - Он протянул ее страннику.

- Что это? - С трудом двигая одервеневшим языком, спросил ходчий.

- Ведун-трава. Чужие мысли выдает за свои, так завлечет, что не уразумееш, где свое, где чужое. Да ты пей, не потрава небось...

Ходок пригубил зелье. Оно отдавало болотом, травосочной щедростью лесной застоины, дымным, костровом варевом. Голова тяжелела. Ходчий улегся на подстилку и закрыл глаза.

В слободе пахло сырым, свежеструганным деревом. В плотном воздухе бродил послед ремесленного труда. Некоторые лабазы открывались улице всей широтой своего пустующего нутра. Здесь жили оружейники. Это была их улица. Однако в этот час кузни уже пустовали - приспело время вечерять. Где-то шло широкое застолье - говорливое, бражное, присиженное, Но юноша подбирался сюда не гостем. В самом конце слободы осели именитые закладные бойцы. Их семейство славилось непобедимостью на судебных разборках. И хотя ремесло это было жизнеопасным, но между тем, давало неплохие доходы. Судились в городе часто. Иногда присягали на правоту со свидетелями, куда чаще бились в заклад. А закладывали свою честь и праву. Кто-кого побивал, тот и был прав. Все чаще в распри встревали подставные бойцы. Оно и понятней - коли убьют на поле, так не тебя, да и дрались они лучше. Все были матерые, кулакастые. Били слету и сразу наповал. Много людей оставило на судном поле слободское семейство. Поэтому и процветало. Приходили к ним знатные мужи. По традиции приносили свои шапки. Боец ведь шапкой поля просил, шапку кидал к ногам супротивника. Ну, а шапку приходящие засыпали доверху серебром. Бойцов этих вся округа знала. Поэтому люди шли на судное поле посмотреть не только на тяжбу, сколько на поединок. Были здесь и свои симпатии. Одно время в гончарной тоже сыскались любители кулак свой продать за серебряную меру, да тех побили быстро. Одного искалечили, другого и вовсе убили.

Юноша вошел во двор. С полдюжины мужиков не торопясь усиживали трапезу. На него посмотрели недружелюбно. Старший Иваш, деливший за столом хлеб и закваску, спросил:

- Кто таков будешь?

- Кулига я, из рода Бровка Волченогого. Отец мой ловчим был у изборского князя.

- Ну и что ж тебе нужно?

- Да вот, сказывают, будто вы драться мастера.

Мужики переглянулись. Иваш хмыкнул.

- Раз сказывают, значит, незадаром.

- Ну, так и я про то. Подучи меня этой хитрости. А? Страсть как нужно! Братья рассмеялись. Один Иваш насупился.

- Ну, ладно! Дорогу знаешь отсюда, вот и давай! Давай, давай, ступай.

- Так, что, не научишь?

- Ступай, тебе говорят!

- Экий вы народ. Цену себе держите. А что, как побьют кого из вас? Вот хоть и завтра на судилище?

- Таков еще не родился, чтоб с братьями Жихарями сладить смог!

- Да?.. Ну, гляди, не сробей завтра.

Парень ушел, а у мужиков вечерня что-то не заладилась.

- Эй, Ромаш! Кто завтра противу тебя стоит? - бросил старший одному из братьев.

- Нитян, бортник. Тот, что в прошлом годе с кобылы свалился перед всем народом. Ну, помнишь?

- А у него, у этого Нитяна, нет “руки”?

- Откуда? У него и денег-то не хватит. Да и кто станет против нас?

- Верно... Но все-таки, что-то здесь не так. Я завтра шапку брошу!

Братья переглянулись.

- Да ты, что, Иваш, какую-то брехню на сердце взял?

- Все! - Рявкнул старший и ударил пятерней по столу.

Юноша, между тем, обойдя весь город, отыскал дом бортника. Нитян сидел на лавке и, оцепенев смотрел в никуда.

- Здорово, хозяин!

Он вздрогнул, обнаружив рядом постороннее присутствие, и принялся разглядывать своего незваного гостя.

- Слышал я, что тебе завтра поля просить на судилище.

- Ну и что с того?

- А то, что сутяжник твой сильную “руку” взял. Слыхал про Жихарей?

- Как не слыхивать!

- Ну и что ты думаешь?

- Да кто ты такой? Что тебе за дело?

- Побьют ведь.

- Ну, побьют, так и то не про тебя!

- А если про меня. Если я твою шапку брошу?

- Ты?

Видно было Нитян разбирал, то ли ему рассмеяться в лицо молодого дурачка, то ли ему разозлиться на издевку и вышвырнуть того прочь со двора.

Юноша, однако, и не думал посмешничать.

- Да, ты испытай меня наперед.

- Эх, малец, какое уж тут испытание. Ступай себе.

- Что-то меня сегодня все гонят взашей.

Видя, что разговор окончен, юноша, между тем, уходить не спешил. Он подошел к тяжелой дубовой кадке, потоптался возле и вдруг обхватил ее руками. Глаза его налились кровью. Кадка захрустела и лопнула, рассыпавшись в руках молодого задиры.

Утром, на судилище волновался народ. Людей тревожили слухи. Кто-то раздразнил горожан тем, что Жихари вообще отказались кидать шапку Нитяну. Когда Иваш в окружении братьев появился на поле, многие успокоились. Долго шла тяжба. Вечевой испытывал одного и другого, не веря при этом ни тому, ни этому. Дело стало. Наконец, по правде обычая затянувший тяжбу должен был просить поля. Он вывел вместо себя Иваша, и теперь в дело вступали кулаки. Народ премного удивился, когда и ответчик вывел своего бойца. Кто-то попытался засмеяться, но смех не пошел. Слишком разительно это отличалось от допустимого правдоподобия. Зашумели Жихари:

- Это не боец вовсе. Его нужно испытать! Здесь нет равного боя...

- Конечно, нет, - загудела опомнившаяся толпа. - Испытать!

Иваш даже крякнул от удовольствия. Уж кто-кто, а он-то знал, кому всегда отслуживали эти испытания. И тут он робеть не стал. Иваш вытащил из-за пазухи подкову, показал ее всем и легко сложил пополам. Потом отогнул в стороны и вовсе сломал. Народ одобрительно закивал. Теперь уже Нитянину молодцу некуда было деваться.

- Ладно, - заговорил юноша, - спытай меня как желаешь.

- Ударом его спытай! - закричали в толпе. - Возьмет, али как?

И уж это не могло не позабавить народ. Как тут только ни прошлись языки по молодому забияке; и хилен, и неказист, и ноженьками тощеват. Юноша, однако, вышел вперед.

- Давай, бей, удержу!

- Ой-ли?!

- Гляди только не промахнись.

- Это я-то промахнусь?! - Глаза Иваша налились сталью. Он подшагнул вперед, чуть подав плечо и... удар прошел впритирку к груди. Толпа ахнула. Иваш напряг и вмиг отвел такой рывкач, что перегнал бы летящую стрелу. Боец не совладал с собственным порывом и его затянуло вперед, за рукой. Противник стоял прямо под ударом, но кулак Иваша его даже не коснулся.

- Ну, что же ты, люди смотрят? - шутейно заметил молодец. Иваш уже понимал, что здесь подмешано какое-то тайнодейство. Само по себе такое быть не могло. Он осмотрелся по сторонам и двинулся в третий раз, но тут прямо против него оказался оскал волчьей пасти. Иваш оторопел. Он так и стоял, задрав руку и сжимая кулак. Но стоял недолго. Юноша ударил его резка и зацеписто. Маленький кулачок словно пронзил грудь Иваша, перехватив ему дышло. И тут боец вдруг понял, что при всей ясности ума он не может совладеть со своим телом, которое, совсем потеряв крепь, стало всей тяжестью сползать вниз. Все! Иваш рухнул на траву ничком, подобрав пол себя руки. Народ молчал. Никто не поверил. Даже вечевой судья. Он просто забыл, зачем все собрались здесь и что теперь следует делать.

Ходчий поднял голову. Все это ему приснилось. Теперь он явствовал в себе самом и был немало удивлен случившейся с ним переменой. Почему-то ныла рука. Нет, не рука, кулак. Тот самый кулак, которым он.., конечно же, не он, а герой его сна сразил своего противника. Однако кулачок прихватило у него самого.

Весеннее солнце рассыпало вокруг свою щедрую позолоту. Рядом не было ни кого, только приблудший ветерок, разорял осыпь остывшего костра. Волки шли на север. Впереди, как и положено в стае, держались молодые, сильные самцы. Они высоко несли головы и прижимали свои уши только тогда, когда поворачивали морды к вожаку. Старые забияки плелись сзади. Шкуру каждого их них не раз рвали клыки врагов, о чем говорили незаросшие шерстью рубцы. Старые дружинники держались неосанисто, и шли они не пританцовывая, как это делала горячая молодь. Но стоило кому-нибудь из молодых, забывшись приблизиться к ним, так от гордяцкой самоуверенности неосторожного сородича не оставалось и следа. Молодость всегда сама за себя, а волчья старость одна за всех.

Где-то впереди недобрым следом тронуло воздух. Молодые остановились, ища носами повод для тревоги, но вожак одернул их голосом, еще раз показав, чей нюх острее и вернее спознание происходящего. Стая снова пошла вперед. Вожак иногда завидовал молодым. Да. Ибо они могли не скрывать своих задиристых игрищ. Они могли позволить себе казаться сильными. Казаться. Никто из молоди толком еще не знал, что такое настоящая сила. В чем она. Были вожди, которые брали только клыками и натиском, но они держались недолго, поскольку стая всегда знала, что во всех драках они дерутся не против чужой силы, но и против своей слабости, своего страха и отчаяния. Поэтому эти бои были особо злыми, но ничего не решающими. Стая признавала превосходство. Признавала, но не верила ему. И находились те, кто тоже мог очернеть яростью и драться с князем и победить, не захлебнувшись его кровью. Что менялось? Ничего, разве что еще одна драная шкура отходила земле. А он? Он знал, чем дышит сила.

Это было тогда, когда стая распалась и семьи ушли кто куда. Он брел по тропе, как и подабало хозяину. Другие пробирались чащей, избегая ненужных встреч и открытых столкновений. Но он шел по тропе. Сырой лес так же, как и сейчас, пах весной. Лапы прилипали к раскисшему глинозему. Там, впереди, начиналась чужая земля, но и там он пойдет по тропе... Вдруг ему показалось, что его сзади кто-то окликнул. Он обернулся. Лес стоял непроницаемо темный. На мгновение он уловил его колыхание. Оно испускало свежий и опьяняющий запах свободы. Там, сзади что-то тронуло сумрак. Он шел мордой к ветру и потому был сейчас беспомощен, распознавая врага сзади. А тот возник как призрак... Да, это был человек. Не самый матерый, должно быть еще молодой. Он шел по тропе, высоко подняв голову и не пряча взгляда. Он шел драться? Волк не мог отдать ему тропу. Волк не стал бы убивать этого самоуверенного молодого самца человека, но Природа не знает других законов и постигать их никогда не рано. Расстояние в десяток саженией волк взял одним прыжком. Ударом тяжелой груди он сбил человека с ног.

- Если ты пошевелишься, я разорву тебе горло, - сказал волк человеку.

Человек размяк, но не сдался. В нем еще сидело противодействие.

Он процедил сквозь зубы:

- Считай, что тебе повезло сегодня!

- Повезло? Мне везет ровно настолько, насколько ч подготовлен к любой встрече.

Волка бесило, что этот щенок не сдается.

- Подумай лучше о жизни, которую ты проиграл.

- Ты хочешь меня убить? Давай! Только ты все-равно не победил меня. Все-равно. Мой дух не сломлен, а значит, ты не победил.

Откуда в этом человеческом недоростке была такая несгибаемость? Может быть, просто по молоди, когда несет безоглядно и неразбери куда. Он еще не знает, что стоит жизнь, чего стоит каждый день встречать врага глаза в глаза. Он думает, что он герой. Если его сейчас убить, то он примет свою смерть как геройство. А что, если его пощадить? Каково будет ему тогда?

- Нет! - сказал человек, - разве ты не слышишь голоса крови? Убей слабого!

- Почему?

- Потому, что в Природе так делает каждый. Сильный убивает слабого, и тогда слабость становится вне закона, ее избегают, ее презирают... Едва только ты пожалеешь слабого, прийдет пора жалости. Слабые назовут это благородством для того, только чтобы у них был шанс выжить, обманув тебя. Кто будет слабее, тот будет и прав.

Волк отступил от пораженного. Он понял, что победил. Победил потому, что пошел вопреки закону и, может быть, здравому смыслу. Теперь этот молодой забияка станет искать выход. Его дух готов был принять поражение, но не смириться и совершенно оказался неспособным принять волю победителя. У него своя воля. Эко его разобрало! Как и думал волк, поверженный не сможет смириться с постыдством своего пощажения. Так оно и вышло. Он резко ударил зверя ногой под ребра и готов был уже вцепиться ему в загривок, но лесной забияка обнажил зубы. Человек опомнился только тогда, когда волк сделал выпад. Клыки застряли в складках одежды. Волк искал место, куда укусить, чтобы противника сковала боль. Человек рвал на волке шерсть, и она кружилась в воздухе. Человек задыхался, он выбился из сил. Это был прекрасный бой. Никто бы не смог сказать, что они дрались не честно, что они вообще не дрались, а только показывали себя. Нет, это был настоящий бой и вдруг... зверь оказался под человеком. Его гладкокожие руки разрывали волку пасть, и у зверя уже не было сил сдерживать челюсти.

- Почему же ты не убил меня?

- Не знаю... Наверное, потому, что сильный не должен убивать сильного, ибо те только и ждут, когда нас вообще не станет.

Они оба шли по тропе, волк и человек. Они понимали друг друга и больше ни о чем не говорили.

В тот год ходчий искал по лесам человека-волка. Странника вела неизъяснимая тяга этой встречи. Зачем? Он не мог ответить. По лесу бродила осень. Ветер обрывал паутину в словнике. Полыхала рябина по лесным застоинам. На кордоне только и говорили о том, как новгородцы воевали чудь. Били чудь по лесным засадам, тревожа инородцев на самых задворках. Но день за день подходили события покруче. Чудь таилась. Никто и не знал, сколько у нее воинов. Да и вдруг напали на Удолье. Выжгли все, посекли всех. Никто отойти не успел. Воеводы туда, а там уж и нет никого. Только дым да пепел, да кровь по жнивью а землю всохла. Стал Новгород собирать по удольям рать подсошную. А из города дружина снялась походом. Двумя днями позже узнали о дружине и на кордоне. Поджидали не сегодня-завтра, и вдруг в ворота с криком забились дети:

- Чудь идет!

Тревожно крик понесло эхо. В темных чащах осветили вспуганные птицы. Когда дети опомнились, рассказали, что чудь страшная. Мужики все здоровые, лохматые и глаза у них белые. Идут навстречу новгородской дружине.

Он вышел из леса и сразу увидел врага. Чудь стояла лагерем. Воин знал, как важно было удачно начать. Он взял в себя побольше воздуха, качнулся на ногах, пробуя их упругую силу и двинулся вперед. Первые воины полегли, как подрезанные стебли. Он задирал одного за другим, как волк, насевший на стадо. Он и был волком, был им всегда, от рождения и до этого дня. И побратим его был волком. Только один из них носил шкуру, а другой - кожу. Враг опомнился. Сколько уже стрел торчало в его спине. Нет, он не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал в бою и в жизни. А секира гудела в его руке и чудь захлебнулась кровью. Но откуда-то зло и неотвратимо подступила боль. Она вернула его обратно и, сейчас падая и отступая все дальше в самого себя, он вдруг понял, что он человек и всегда был только человеком. Собрав последние силы, воин закричал, закричал по волчьи. Услышав его, из лесу вышел старый вожак и вся стая.

Когда днем позже новгородцы подошли к лесному ристалищу, им открылось явление великой битвы, где смерть соединила рядом в одной сцепке людей и волков.

IV. МОНГОЛО - ТАТАРСКОЕ НАШЕСТВИЕ

Монголо-татарское нашествие и иго Золотой Орды, последовавшее за нашествием сыграло огромную роль в истории нашей страны. Ведь владычество кочевников продолжалось почти два с половиной столетия и за это время иго сумело положить существенный отпечаток на судьбу русского народа. Этот период в истории нашей страны является очень важным, поскольку он предопределил дальнейшее развитие Древней Руси. Для того, чтобы наиболее полно отразить то, что произошло в 12 веке на земле русской, нужно ясно представлять себе с какими силами подошли противоборствующие стороны, их экономическое и культурное развитие, государственное устройство. Что же представляла собой Русь в начале 12 века?

В начале 998 года киевский князь Владимир принял христианство из Византии. Вместе с христианством проникло на Русь византийское культурное влияние. продолжается превращение Киева в политический, культурный и церковный центр восточнославянского государства. Одновременно усиливается размежевание киевской Руси с ее западнославянскими соседями. Государственное единство Киевской Руси не было простым. И со второй половины 11 века намечаются признаки ее феодального дробления. Так, например, князья из рода Рюриковичей стремятся все к большей самостоятельности, опираясь при этом на местное боярство. Это приводит к тому, что в конце 11 века на съезде русских князей принято постановление, которое предписывало каждой княжеской семье наследственную власть своими землями. Это явилось переходом к новой политической системе. Сразу же стали образовываться крупные самостоятельные княжества, среди которых наиболее крупными были: Владимиро - Суздальское ( потомки Юрия Долгорукого), расположенного в Волго - Обском междуречье; Черниговское (потомки Олега Святославовича); Смоленское (Ростиславовичи); Галицко - Волынское (одна из линий Мономаховичей); Рязанское (Черниговские князья). Как следствие значение Киевского государства убывало, а его престол стал яблоком раздора между различными ветвями рода Рюриковичей.

Сын Юрия Долгорукого - Андрей Боголюбский подверг Киев трехдневному погрому и объявил столицей нового княжества свой престольный град Владимир. Владимирско - Суздальское княжество стало наиболее сильным на Руси, но оно уже не могло претендовать на владение всеми древнерусскими землями. Вскоре вслед за Владимирско - Судальским князем начали объявлять себя великими князьями и главы других государств (княжеств). Таким образом,

Русь к началу 12 века представляла из себя несколько крупных княжеств которые делились на более мелкие), постоянно соперничающих между собой, ведущих войны за неподеленные земли. Если говорить о культуре и культурном развитии Древней Руси к началу 12 века, то нужно отметить один важный момент. До конца 11 века одним из самых блестящих по своей культуре во всей Европе средневековой - было Киевское государство, Но к началу 12 века это государство разбилось на несколько самостоятельных княжеств. Таким образом, мы рассмотрим три княжества, которые в целом поддерживали культурные традиции Киевской Руси, но внесли в них много нового: Галицко - Волынское, Владимирско - Суздальское и Новгород. Культура Галицко - Волынского княжества ориентировалась на Запад, это связано с географическим положением, близостью к западным странам Венгрии и Польши. Широкое развитие получила летопись, художественная иконопись. Было хорошо развито деревянное и каменное архитектурное строительство. А в последствии это княжество прославилось своими книгами.

Владимирско - Суздальское княжество, сохраняя культурные традиции Киевской Руси, близко по своей культуре в Византии. Особенное развитие получила архитектура, а в основном каменная. Великолепными памятниками того времени являются Золотые ворота во Владимире(узел обороны и торжественный въезд). Успенский собор (величественный, все вокруг покоряющий, как и держава Андрея). Так же в этом княжестве была широко распространена иконопись и летопись. Свидетельством тому иконы:

Следует так же выделить Новгород и Псков - эти города избегли разорения во время нашествия. Следует также отметить то, что в Новгороде установился особый (феодальный) политический строй. Выбор высших должностных лиц, приглашения князей, важнейшие вопросы общественной жизни республики феодальной решало вече (народное собрание). Что же касается культурного развития, то наиболее широкое развитие получила письменность, деревянное зодчество (Кижи) и главная особенность - ювелирное дело.

Таким образом, русские города, были богатыми не только предметами

искусства, но что более важно для захватчиков, они представляли лакомый кусок для того кто бы мог их захватить.

Что же можно было сказать об организованности русского войска? Русские княжества дружины были по тому времени превосходным войском. Их вооружение славилось далеко за пределами Руси, но эти дружины были малочисленны и их состав насчитывал всего несколько сот человек. Для того чтобы организовывать оборону страны от хорошо подготовленного агрессивного врага это было слишком мало. Княжеские дружинники из-за своего феодального характера являлись малопригодными к действию большими силами под единым командованием, по единому плану. Основную же часть русского войска составляли городские и сельские ополчения, набиравшиеся в момент опасности. Об их вооружении и профессиональной подготовки можно сказать, что они оставляли желать лучшего. Русские города со своими укреплениями не могли быть непреодолимым препятствием для мощной осадной техники кочевников. Население крупных городов составляло 20-30 тысяч человек и в случае нападения могло выставить до 10 тысяч воинов защитников, а поскольку город, как правило, сопротивлялся в одиночку, то 60-70-тысячному войску можно было сломать сопротивление защитников в течении недели.

Таким образом, Русское государство представляло собой несколько крупных княжеств, постоянно соперничающих между собой, не обладая одним большим войском, способным оказать сопротивление армаде кочевников.

Рассмотрим историю образования государства у кочевников.

Как известно, первым, наиболее крупным ханом, сумевшим объединить несколько племен был Чингиз - Хан (Тэмуджин). Эти племена располагались на территории нынешней Татарии Китайской, на юг от Иркутской губернии, в степях, неизвестными греками, ни римлянами ", вдоль русла реки Селенги. Ведя сходный образ жизни эти племена были во многом похожи друг на друга. Основное занятие - скотоводство, охота и грабеж других племен. До эмуджина

племена в крупные союзы не объединялись, постоянно враждуя друг с другом. Наиболее крупными племенами были: меркиты, тайгидты татары, найманы, кэриты и др.

После распада родового строя, не последовало ярко выраженного рабовладельческого строя, в основном труд воинов, захваченных в плен и приравнянных по своему положению к положению раба, использовался для того, чтобы пасти скот, прислуживать тайону (феодалу) или пленного посылали обучаться определенному ремеслу. Во главе племени стоял тайон, его ближайшее окружение составляли его вассалы - тайоны, но не такие крупные, практически все молодые мужчины - воины. В каждом племени присутствовал шаман, религия - языческая. Каждый мужчина с детства готовился стать воином, все представители кочевых племен мастерски владели мечем, луком и копьем. А на коня ребенок садился, когда начинал ходить, одним словом, прирожденные воины. Культура у кочевников была не на очень высоком уровне, все необходимое они покупали у китайцев или тангутов, в обмен на шкуры убитых зверей и некоторые другие товары, которые они добывали в основном своим занятием - разбоем.

Для объединения разрозненных племен в сплоченное, сильное мобильное, с жесткой дисциплиной войско-государство многое сделал Тэмуджин, в последствии Чингиз - Хан. Его отец был Есучей-богатур-тайгиут, а мать Олгун, представительница рода олоихутов. Есучей-богатур, ведя непрерывные войны против меркитов и татар, сумел объединить вокруг себя несколько крупных и мелких племен, создав свой большой улус. Но в возрасте 30 лет был отравлен. На дою его жены и сына выпали тяжелые испытания. Оставшись без сильного руководства улус постоянно подвергался нападениям со стороны враждебных племен. Вскоре от огромного улуса остается лишь юрта, в которой живет семья Тэмуджина. Сумев пережить несколько зим (это очень редко встречается в степи) в одиночестве Тэмуджин подрастает и начинает объединять вокруг своей юрты простых людей, которым не по душе жить у других пойонов, небольшие племена, противоборствующие ему разбиты или не в состоянии оказывать ему сопротивление. На курултае (совете) Тэмуджина выбирают Чингиз-Ханом. Чингиз-Хан сумел объединить многочисленные кочевые племена в большое государство. Создались предпосылки для экономического и культурного развития страны. Но феодалы, окружавшие Чингиз-Хана, дали ему ясно понять - в верховные ханы мы тебя произведем и если ты не будешь выполнять наши условия мы тебя и уберем. Основной же мыслью всех феодалов было - быстрое обогащение, а это могло привести только война. Кочевое скотоводство было мало продуктивным. Путь к легкому и быстрому накоплению богатств монгольские феодалы видели в ограблении других стран, накопивших за свою многовековую историю большие богатства, созданную трудом своего народа высокую материальную и духовную культуру. Тэмуджин не мог пойти против такого условия. И вскоре после образования Монгольского государства начались грабительские походы кочевников, которые продолжались около двух столетий.

В 1207 году нападению подверглись племена, жившие к северу от Селенги и в долине Енисея. В результате к кочевникам попали богатые железом районы, что имело большое значение для вооружения войска.

1207 год - государство тангутов, находившееся в Центральной Азии подверглось нападению кочевников. Результат - высокоразвитое государство стало данником монгольского хана.

1209 год - нападение на Хигуров (Туркестан) их земли были также захваченный разграблены.

1211 год - нападение на Китай, полная победа, разгром войска цзильских императоров. Высокоразвитое государство было разграблено и разрушено.

Следующий удар был направлен на государства Средней Азии, которые были покорены после 3 - летней (1219-1221 гг.) войны. Чем отличалась судьба этих стран от остальных. Ничем. Города лежали в дымящихся развалинах. Пески заносили плодородные оазисы. Искусные ремесленники были угнаны в Монголию. Одновременно другие отряды кочевников опустошали Северный Иран и , продвигаясь дальше на северо-запад вышли через Закавказье в половецкие степи. Где и произошла первая встреча русских дружинников и воинственных кочевников.

К концу жизни Чингиз-Хана (1227) в руки монгольских феодалов попали огромные территории от Тихого океана на востоке до Каспийского моря на западе. Чем же можно объяснить столь поразительные успехи монголо-татар? На мой взгляд, здесь есть две основные причины. Первая - Китай, Средняя Азия и Иран переживали в то время период феодальной раздробленности, были расколоты на множество княжеств. Народам этих стран, ослабленных междоусобными войнами и кровавыми распрями своих правителей было трудно объединяться для отпора иноземным завоевателям. Плохо вооруженное ополчение, немногочисленные феодальные дружины - вот что могли противопоставить они огромному конному войску Чингиз-Хана. Вторая причина - это великолепная подготовка вторжения, была проведена дипломатическая подготовка, направленная на то, чтобы изолировать противника от возможных союзников и на раздувание внутренних междоусобиц, производилась великолепная разведка в течении нескольких лет. Тактика завоеваний была отточена до совершенства. По возможности избегая фронтальных сражений, кочевники разбивали противника по частям, предварительно измотав его непрерывными стычками и налетами.

Монголо-татары ушли, оставив после себя страшное наследство: разрушенные города, растоптанные оазисы, жители убиты или уведены в рабство. Эти страны многое должны были начинать с нуля и потребовалось бы много времени для того, чтобы выйти на тот уровень, который был до прихода монголо-татар.

Таким образом, к тому времени, когда кочевники подошли к границе Русского государства их войско было по тем временам самым большим, лучше всех организованного и оснащено последними достижениями техники, которые кочевники сумели захватить во время последних походов.

В 1207 году Чингиз-Хан направил своего сына на покорения племен, обитавших в долине Иртыша и к западу от нее. Но эта обширная программа не была осуществлена в силу того, что основные силы монголо-татар были заняты в Средней Азии. А в 1223 году 30-тысячное войско Субдэел и Очеучи прорвалось через Осрбент и вышло в половецкие степи, затем разгромив половцев, встретилось с русскими войсками в битве на Калке 31 мая 1223 года. Княжеские дружины вступили в бой по частям и легко разбивались согласованными ударами конницы монголо-татар. Натиск храброй дружины Мстислава Удалого, который едва не прорвал ряды кочевников не был поддержан другими князьями и все его атаки были отбиты. Половецкие отряды, не выдержав ударов монгольской конницы, побежали, расстроив боевые порядки русского войска. Сильнейший русский князь Мстислав Киевский вообще не принял участия в битве, укрепившись со своей дружиной на холме, затем сдался на милость победителей и погиб. Потери русских в этой битве были очень велики. Поход, продолжавшийся два с половиной года позволил монголо-татарам непосредственно познакомиться с русскими войсками и укреплениями русских городов, от пленных получили сведения о положении внутри русских княжеств - была проведена глубокая стратегическая разведка.

Военный совет 1235 года объявил общемонгольский поход на запад. Предводителем был выбран Бату - внук Чингиз-Хана, сын Джуги. всю зиму монголы собирались в верховьях Иртыша, готовясь к большому походу. Весною 1236 года бесчисленное множество всадников, неисчислимые стада, бесконечные обозы с военным снаряжением и осадными орудиями двинулись на запад. Осенью 1236 года их войско обрушилось на Волжскую Булгарию, обладая огромным превосходством сил они прорвали линию обороны булгар, города брались один за другим. Булгария была страшно разрушена и сожжена. Второй удар приняли на себя половцы, большинство из которых было убито, остальные убежали в русские земли. монгольские войска двигались двумя большими дугами, применяя тактику "облавы".

Одна дуга Батый (по пути - мордва), другая дуга Гуиск-хан(половцы), концы обеих дуг упирались в Русь.

Первым городом, который стал на пути завоевателей был Рязань. Битва за Рязань началась 16 декабря 1237 года. Население города составляло 25 тысяч человек. С трех сторон Рязань защищали хорошо укрепленные стены, с четвертой река (берег). Но после пяти дней осады стены города разрушенные мощными осадными орудиями, не выдержали и 21 декабря Рязань пала. Десять дней простояло войско кочевников под Рязанью - грабили город, делили добычу, грабили соседние села. Далее войско Батыя двинулось к Коломне. По дороге на них неожиданно напал отряд под предводительством Евпатия Коловрата - рязанца. Его отряд насчитывал около 1700 человек. Несмотря на численное превосходство монголов он смело напал на полчища врагов и пал в бою, нанеся огромный урон врагу. Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, не откликнувшийся на призыв рязанского князя совместно выступить против хана Батыя, сам оказался в опасности. Но он неплохо использовал время, которое прошло между нападениями на Рязань и Владимир (около месяца). Он сумел сосредоточить на предполагаемом пути Батыя довольно значительное войско. Местом, где собирались владимирские полки для отпора монголо-татарам, стал город Коломна. По количеству войск и упорству сражения бой под Коломной можно считать одним из самых значительных событий нашествия. Но они были разбиты, благодаря численному преимуществу монголо-татар. Разбив рать и разгромив город, Батый отправился вдоль Москва-реки к Москве. Москва пять дней сдерживала атаки завоевателей. Город сожгли и почти всех жителей перебили. После этого кочевники направились к Владимиру. По пути от Рязани до Владимира завоевателям приходилось брать штурмом каждый город, неоднократно биться с русскими дружинниками в "чистом поле"; обороняться от внезапных нападений из засад. Героическое сопротивление простого русского народа сдерживало завоевателей. 4 февраля 1238 года началась осада Владимира. Великий князь Юрий Всеволодович оставил часть войск для обороны города, а с другой стороны отправился на север собирать войско. Оборону города возглавляли его сыновья Всеволод и Мстислав. Но перед этим завоеватели взяли штурмом Суздаль(30 км от Владимира), причем без особых трудностей. Владимир пал после тяжелой битвы, нанеся огромный урон завоевателю. Последние жители были сожжены в Каменном соборе. Владимир был последним городом Северо-восточной Руси, который осаждали объединенные силы хана Батыя. Монголо-татары должны были принять решение чтобы сразу три задачи были выполнены: отрезать князя Юрия Всеволодовича от Новгорода, разгромить остатки владимирский сил и пройти по всем речным и торговым путям, разрушая города - центры сопротивления. Войска Батыя разделились на три части: на север к Ростову и далее на Волгу, на восток - к средней Волге, на северо-запад к Твери и Торжку. Ростов сдался без боя, также как и Углич. В результате февральских походов 1238 года монголо-татарами были разрушены русские город на территории от Средней Волги до Твери всего четырнадцать городов.

К началу марта отряды захватчиков вышли на рубеж Средней Волги. Юрий Всеволодович, собиравший войска на реке Сить, оказался в непосредственной близости от этих отрядов. Неожиданное нападение монголо-татар предопределило исход этой битвы. Русские войска были разбиты, а великий князь был убит. В конце марта 1238 года "облава" захватчиков двинулась от Волги на юг, не дойдя до Новгорода ста километров. Военные действия они смогли возобновить лишь осенью. Тяжелый и кровопролитный поход против северо-восточных княжеств измотал монголо-татар. В течении 1239 года были разбиты многие города, в том числе Переяславль и Чернигов. Зимой захватчики направились в Крым. Затем в 1240 году подошли к Киеву, но за отсутствием достаточного для осады количества войска штурм был отложен до осени. За это время не было предпринято никаких мер , для того, чтобы объединить силы князей для отражения нападения. 6 декабря 1240 года после 9-дневной осады Киев пал. После этого основные силы Батыя отправились к Владимиру-Волынскому. Укрепленные линии Киевской земли оказали серьезное сопротивление монголо-татарам. Городки-крепости были великолепно приспособлены для обороны. Владимир - Волынский был взят монголо-татарами после короткой осады. Страшному разгрому подвергались все города волынской земли. Весной 1247 года полчища монголо-татар перешли границу Руси и вторглись в Польшу, Чехию и Венгрию. Однако опасность новых вторжений не исчезла. Батый вернувшись из неудачного похода на Запад, основал на рубежах русского государства" Золотую Орду". В 1243 году Батый "пожаловал и утвердил " великого князя Ярослава Всеволодовича, вслед за этим князем потянулись в Орду и другие князья - углицкие, ростовские, ярославские.

Большая часть Руси была опустошена и обессилена Батыевым погромом. Но мужественное сопротивление, которое оказывали северо-восточные земли, привело к тому что кочевники не смогли разгромить во время походов в 1237-1238 гг. сильные и большие города Новгород, Псков, Смоленск. Эти города выступили против признания зависимости от монгольского хана. Попытку открытого выступления против сложившегося порядка предпринял великий Андрей Ярославович. Заключив союз с сильнейшим юнорусским князем Данило-Романовичем Галицко-Волынским. Однако, его политика, направленная на организацию сопротивления монголо-татарским завоевателям, не была поддержана значительной частью светских и церковных феодалов - многие князья (углицкие, ярославские, ростовские( давно наладили отношения с монгольскими ханами, которые оставили их "воло и править". Феодалы предпочитали признать верховную власть ордынского хана и пожертвовать в пользу завоевателей часть феодальной ренты, собираемой с зависимого населения. чем рисковать лишиться своих княжений, которые могли при помощи монголы-татар перейти к более "дальновидным". Такую же политику проводила православная церковь. после такой неудачной попытки выступить против завоевателей все князья Северо-Восточной Руси признали верховную власть ордынского хана. В 1257 году на русскую землю приехали монгольские чиновники, чтобы провести перепись и обложить население тяжелой данью, что означало окончательное установление ига.

Русские города сопротивлялись проведению переписи и только с помощью силы монголам удалось осуществить задуманное. Насилие и злоупотребление откупщиков ордынской дани вывали целую волну народных антитатарских восстаний. В 1262 году жители многих русских городов собрали вече и "выгнали из городов из Ростова, из Владимира, из Суздаля, из Ярославля ордынских ставленников "бесерменов". Многочисленные антитатарские выступления первых десятилетий после Батыева нашествия потерпели поражения. "Черным людям", поднимавшимся на борьбу с захватчиками, противостояли не только войска ордынских ханов, но и свои собственные феодалы. Но их усилия не пропали даром. Значение борьбы народных масс против ненавистного иноземного ига было исключительно велико. Именно благодаря этой борьбе Северо-восточная Русь обязана своим положением по отношению к другим завоеванным землям. в отличии от других стран, завоеванных кочевниками, Русь сохранила свой политический и общественный строй. На русской земле никогда не было монгольской администрации. Не "мудрая "политика князей, а борьба народных масс привела к тому, что под тягостным игом Русь сумела сохранить условия для своего самостоятельного развития.

Нашествие Батыя было первым, но далеко не последним вторжением монголо-татар в пределы Руси. Русские княжества еще не успели залечить раны, полученные от нашествия Батыя, как на них обрушились новые походы кочевых завоевателей. При помощи таких походов ханы пытались укрепить свое государство на Руси. Подвергаемой все новым и новым нападениям стране было трудно собирать силы для решительного отпора завоевателям. Постоянные княжеские усобицы давали ханам золотой Орды поводы для вмешательства в русские дела, часто монгольские отряды приходили по прямому приглашению князей, которым использовали их в междоусобных войнах. В 1252 году в русские земли вторглось большое войско под предводительством хана Неврхля. Он разорил владимирские земли, Суздаль, Переяславль. А с 1273 по 1279 гг. то есть в течении 20 лет постоянным нашествиям подверглись русские земли. За это время предпринималось 14 боевых походов на северо - восточную Русь. многие города были разорены по пять и более раз. Эти походы также нанесли огромный урон Древней Руси. Считают, что монголо-татарское иго было сброшено после того, как в 1380 году русское воинство наносит поражение Золотой Орде в лице хана Мамая. Золотую орду начинают раздирать центробежные силы, а в 1395 году Орда подвергается разгрому Тимуром - основателем могущественной, но недолговечной империи, центр которой находился в Средней Азии.

Каковы же последствия нашествия монголо-татар для Древнерусского государства? Нашествие кочевников сопровождались массовыми разрушениями русских городов, жители безжалостно уничтожались или уводились в плен. Это привело к заметному упадку русских городов - население уменьшалось, жизнь горожан становилась беднее, захирели многие ремесла. Монголо-татарское нашествие нанесло тяжелый удар основе городской культуре - ремесленному производству. Так как разрушения городов сопровождалось массовыми уводами ремесленников в Монголию и Золотую Орду. Вместе с ремесленным населением русского города утрачивали многовековой производственный опыт: мастера уносили с собой свои профессиональные секреты. Надолго исчезают сложные ремесла, их возражение началось лишь спустя 15 лет. Навсегда исчезло древнее мастерство переодчатой эмали черни, полихромной поливнной строительной эмали. Беднее стал внешний вид русских городов. Качество строительства в последствии также сильно понизилось. Не менее тяжелый урон нанесли завоеватели и русской деревне, сельским монастырям Руси где жило большинство населения страны. Крестьян грабили все: и ордынские чиновники, и многочисленные ханские послы, и просто разбойничьи шайки. Страшным был ущерб, нанесенный моноло-татарами крестьянскому хозяйству. В войне погибали жилища и хозяйственные постройки. Рабочий скот захватывался и угонялся в Орду. Ордынские грабители часто выгребали из амбаров весь урожай. Русские крестьяне - пленные были важной статей "экспорта" из Золотой Орды на Восток. Разорение "глады" и "моры" постоянная угроза, нанесчеозорног рабства - вот, что принесли завоеватели русский деревне. Ущерб, нанесенный народному хозяйству Руси моноголо-татарским и завоевателями, не ограничивался опустошительными грабежами во время набегов. После установления ига огромные ценности уходили из страны в виде "ани" и "запросов". Постоянная утечка серебра и других металлов имела тяжелые последствия для хозяйства. Серебра не хватало для торговли, наблюдался даже "серебряный голод".

Монголо - татарские завоевания привело к значительному ухудшению международного положения русских княжеств. Древние торговые и культурные связи с соседними государствами были насильственно разорваны. Так, например литовские феодалы использовали ослабление Руси для грабительских набегов. Усилили наступление на Русские - земли и ее феодалов. Русью был утрачиваемый путь к Балтийскому морю. А также были нарушены древние связи русских княжеств с Византий, пришла в упадок торговля. Нашествие нанесло сильный разрушительный удар культуре русских княжеств. В огне монголо-татарских нашествий погибли многочисленные памятники, иконописи и архитектуры.

Завоевания привело к длительному упадку русского летописания, которое достигло своего рассвета к началу Батыева нашествия.

Монголо- татарские завоевания искусственно задерживало распространение товарно-денежных отношений, "акосервирован" натуральное хозяйство.

В то время как западно-европейские государства, не подвергшиеся нападению постепенно переходили от феодализма к капитализму , Русь, растерзанная завоевателями сохранила феодальное хозяйство. Нашествие явилось причиной временной отсталости нашей страны.

Нашествие также оборвало прогрессивное явление, происходившее в домонгольской Руси, направляемые на ликвидацию феодальной раздробленности в объединении феодальной раздробленности и объединению страны. Одновременно усиливая княжеские усобицы. Таким образом, монголо-татарское нашествие никак нельзя назвать прогрессивным явлением в истории нашей страны.

Трудно даже представить себе, как бы дорого обошлось человечеству походы монгольских ханов и сколько еще несчастий, убийств и разрушений они могли причинить, если бы героическое сопротивление русского народа и других народов нашей страны, измотав и обессилев противника не остановило нашествия на границах Центральной Европы.

V. КРЕЩЕНИЕ РУСИ

1. Обстановка в Киевской Руси перед принятием христианства

В Х-ом веке продолжалось постепенное формирование русской государственности. С одной стороны необходимо было решать вопросы, связанные с расширением влияния киевских князей "внутри" Руси, приводя к покорности еще разрозненные славянские племена, с другой стороны перманентная внешняя угроза требовала большого напряжения только начавшего складываться молодого феодального государства.

В этой связи вся стремительная деятельность Великого Князя Святослава (отца Владимира) по отношению к Руси не была невниманием к ее интересам, или неосознанным стремлением пренебречь ею (как об этом говорится в некоторых местах летописи). Наоборот - все было рассчитано на решение больших государственных задач. Важнейшая из них, состоявшая в обеспечении безопасности со стороны Хазарского каганата, была решена вполне успешно (он перестал существовать после волжско-хазарского похода). Вторая задача - создание мирного торгового плацдарма на западном побережье Русского (Черного) моря (в содружестве с Болгарией) - выполнена не была, т.к. здесь Руси противостояли две значительные силы: Византия и печенеги.

Борьба с печенегами стала в Х в. насущной потребностью Руси. Вся плодородная лесостепь, густо покрытая русскими деревнями и городами, была обращена к степям, была открыта внезапным набегам кочевников, раскинувшихся по русской равнине на "месяц конного пути" от Дуная до Жигулей.

Каждый набег приводил к сожжению сел, уничтожению полей, угону населения в рабство. Поэтому оборона от печенегов была не только государственным, но и общенародным делом, понятным и близким всем слоям общества. И естественно, что князь, сумевший возглавить эту оборону, должен был стать народным героем, действия которого воспевались в былинах. Таким князем оказался побочный сын Святослава - Владимир.

В г. Любече, охранявшем подступы к Киевской земле с севера, жил в середине Х в. некий Малко Любечанин. Дочь его Малуша была ключницей княгини Ольги (матери Святослава), а сын Добрыня, очевидно, служил князю. Во всяком случае в былинах сохранилась память о том, что он был при княжеском дворе "конюхом да приворотчиком", а позже стал придворным - " стольничал-чашничал девять лет".

Малуша Любечанка стала одной из наложниц Святослава, и у нее родился сын Владимир (год рождения неизвестен), которого долго потом корили его происхождением, называя "робичичем" и "холопищем". Воспитателем при нем и стал родной дядя Добрыня.

Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Владимира, но перед очередным и как потом окажется трагическим походом 970 г., Святослав решил посадить своих малолетних детей на княжение. Ярополку был оставлен Киев, а Олегу - Древлянская земля. В то же время Новгородцы, недовольные, может быть, властью княжеских наместников, прислали сказать Святославу, чтобы он дал им сына своего в правители.

Ни Ярополк, ни Олег не согласились княжить в Новгороде. Тогда Добрыня предложил Новгородцам просить в князья Владимира. Так юный "робичич" стал князем-наместником в Новгороде.

Через несколько лет после трагической гибели Святослава между братьями началась усобица, подогреваемая боярским окружением. В результате Олег Древлянский был убит, а Владимир, сбежав из Новгорода и три года пробыв за морем, привел с собой наемную варяжскую дружину и в 980 г. двинулся на Киев. Но кроме того, что он шел войной на Ярополка, он еще решил отбить у него невесту. Дело в том, что, будучи женат на гречанке-красавице, которую привез ему из похода отец, Ярополк сватался и к Рогнеде, дочери Полоцкого князя Рогволода (не Рюрикова рода). Владимир, чтобы склонить Полоцкого князя на свою сторону, также послал сватов к Рогнеде. Летописец говорит, что в таких затруднительных обстоятельствах Рогволод отдал дело на решение дочери. Но Рогнеда обидно отказала Владимиру, сказав, что не хочет идти за сына рабыни. Дружина Владимира захватила Полоцк. Князь Рогволод с двумя сыновьями был убит, а Рогнеда взята Владимиром в жены.

Из Полоцка Владимир двинулся уже непосредственно на Киев. Не без предательства людей из собственного окружения Ярополк был убит двумя варягами при попытке помириться с братом. Таким образом, Владимир сел на киевский престол и стал единовластно княжить во всей Руси. Первым его делом была женитьба на вдове убитого брата - гречанке

(поскольку многоженство в язычестве не возбранялось).

Как пишет Карамзин: "Владимир с помощью злодеяний и храбрых Варягов овладел государством, но скоро доказал, что он родился быть Государем великим". Варяги считали себя завоевателями Киева и требовали в дань с каждого жителя по две гривны. Протянув время обещаниями, Владимир укрепил и умножил русскую дружину, после чего изгнал из Киева ненужных уже варягов-наемников.

Будучи ярым язычником, Владимир стал сильно теснить христиан, которых в Киеве к тому времени было уже достаточно много, причем еще со времен Игоря они имели свой соборный храм - Святого Ильи. По княжескому приказу был изготовлен новый истукан Перуна - бога грозы и войны - с серебряной головой и золотыми усами, и поставлен близ теремного двора на священном холме, вместе с другими истуканами. Там, говорит летописец, стекался народ ослепленный и земля осквернялась кровью жертв. Добрыня, посланный племянником управлять Новгородом, также поставил на берегу Волхова богатый кумир Перунов. (Тут надо учитывать, что летописец христианин и соответственно его отношение к язычеству).

"Но сия Владимирова набожность - пишет Карамзин - не препятствовала ему утопать в наслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял в наложницы свою беременную невестку, родившую Святополка (окаянного); от другой законной супруги, Чехини или Богемки имел сына Вышеслава; от третьей Святослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба ( по другому источнику их матерью была греческая царевна Анна). Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в Белгороде, и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора, он презирал святость брачных союзов и невинности. Одним словом, Летописец называет его вторым Соломоном в женолюбии".

Став Великим князем, Владимир значительно расширил и упрочил Русь как государство всех восточных славян. К его княжению относится окончательное подчинение русскому князю племен, живших на восток от великого водного пути. В 981 и 982 гг. были предприняты им походы на вятичей, которые были побеждены и обложены данью, какую прежде платили Святославу. Та же участь постигла и радимичей в 986 г. Первый поход Владимира на болгар состоялся в 987 г. В летписи под 994 и 997 гг. также упоминаются удачные походы на волжских болгар, а в 1006 г. с ними был заключен торговый договор, по которому им было позволено торговать по Оке и Волге.

Ко времени княжения Владимира относятся первые столкновения Руси с западными славянскими государствами. В 981 г. вследствие войны с Польшей к Руси были присоединены Перемышль, Червен и другие города Червонной Руси. Но завоеванием Червенских городов дело не кончилось: в летописи под 992 г. упоминается еще поход Владимира на хорватов, а по некоторым спискам в это же время Владимир воевал с Мечиславом (польским королем) "за многие противности его" и одержал над ним блистательную победу за Вислой. При сыне Мечислава Болеславе Храбром был заключен мир, скрепленный дополнительно родственным союзом: дочь Болеслава была выдана замуж за Святополка.

Довольно аморфное раннефеодальное государство - Киевскую Русь - правительство Владимира стремилось охватить новой административной системой, построенной, впрочем, на типичном для этой эпохи слиянии государственного начала с личным: на место прежних "светлых князей", стоявших во главе союза племен, Владимир сажает своих сыновей:

Новгород - Ярослав, Полоцк - Изяслав, Туров - Святополк, Ростов - Борис, Муром - Глеб, Древлянская земля - Святослав, Волынь - Всеволод, Тмутаракань - Мстислав. От Киева к этим отдаленным городам прокладываются "дороги прямоезженные", нашедшие отражение в былинах, связывающих их с именем Ильи Муромца.

Но, по-прежнему, оставалась нерешенной главная задача внешней политики Руси - оборона от печенежских племен, наступавших на Русские земли по всему лесостепному пограничью.

Летопись вкладывает в уста князя Владимира следующие слова:

"-И рече Володимер: "Се не добро, еже мало город около Киева" - И нача ставити городы по Десне и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И нача нарубати (набирать) муже лучьшее от Словен и от Кривичъ, и от Чюди, и от Вятичъ, и от сих насели грады. Бе бо рать от печенег и бе воюяся с ними и одаляя им".

Эти слова летописи содержат исключительно интересное сообщение об организации общегосударственной обороны. Владимир сумел сделать борьбу с печенегами делом всей Руси, почти всех входивших в ее состав народов. Ведь гарнизоны для южных крепостей набирались в далеком Новгороде, в Эстонии (Чудь), в Смоленске и в бассейне Москвы-реки, в землях куда ни один печенег не добирался. Заслуга Владимира в том и состоит, что он весь лесной север заставил служить интересам обороны южной границы, шедшей по землям Полян, Уличей и Северян. Из самых близких к Киеву городов были построены Василев на Стугне и Белгород на Днепре. Города Треполь, Тумащ и Василев соединяли валы. Постройка нескольких оборонительных рубежей с продуманной системой крепостей, валов, сигнальных вышек сделала невозможным внезапное вторжение печенегов и помогла Руси перейти в наступление. Тысячи русских сел и городов были избавлены от ужасов печенежских набегов.

Князь Владимир испытывая большую нужду в крупных военных силах, охотно брал в свою дружину выходцев из народа, прославившихся богатырскими делами. Он приглашал и изгоев, людей, вышедших поневоле из родовых общин и не всегда умевших завести самостоятельное хозяйство; этим князь содействовал дальнейшему распаду родовых отношений в деревне. Изгойство переставало быть страшной карой - изгой мог найти место в княжеской дружине.

Победы над печенегами праздновались весьма пышно, что также нашло отражение в летописи. Князь с боярами и дружиной пировал на "сенях" (на высокой галерее дворца), а на дворе ставились столы для народа. На эти пиры съезжались "посадники и старейшины по всем градом и люди многы". Знаменитые пиры Владимира воспеты и в былинах в полном согласии с летописными записями:

Во стольном городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира

Было пированьице почестен пир

На многих на князей на бояров,

На могучиих на богатырей,

На всех купцов на торговыих,

На всех мужиков деревенскиих.

2. Принятие христианства

Как уже говорилось выше, вокняжевшись в Киеве, Владимир произвел своего рода языческую реформу, стремясь, очевидно, поднять древние народные верования до уровня государственной религии. Но попытка превращения язычества в государственную религию с культом Перуна во главе, судя по всему, не удовлетворила Владимира, хотя киевляне охотно поддерживали самые крайние проявления кровавого культа воинственного бога.

По преданию, первым проповедником христианства в наших краях был Андрей Первозванный - один из двенадцати апостолов, брат апостола Петра, первым призванный Иисусом Христом. Он проповедовал христианство балканским и причерноморским народам и был распят по распоряжению римского магистрата на кресте, имевшем форму буквы "Х" (Андреевский крест). Уже в "Повести временных лет" рассказано, что Андрей Первозванный из Корсуни дошел в своей миссионерской деятельности до мест, где в будущем предстояло возникнуть Киеву и Новгороду и благословил эти места (а заодно имел возможность подивиться русскому обычаю хлестать себя в бане вениками). В последствии Киевская Русь (и Россия в дальнейшем) превратила Андрея Первозванного в покровителя русской государственности.

В Киеве христианство известно было уже давно также как и его основные догмы очень хорошо приспособленные к нуждам феодального государства. Первые сведения о христианстве у русов относятся к 860-870 гг., но к середине Х века уже ощущается постепенное утверждение христианства в государственной системе. Если при заключении договора с греками в 911 г. русские послы клянутся только языческим Перуном, то договор 944 года скрепляется двоякой клятвой как Перуну, так и христианскому богу. Уже упомянутая выше церковь святого Ильи в летописи названа "собороной", то есть главной, что предполагает наличие и других христианских храмов. Христианство представляло в то время значительную политическую и культурную силу в Европе и на Ближнем Востоке. Принадлежность к христианской религии облегчала торговые связи с Византией,приобщала к письменности и обширной литературе. Для Руси наибольшее значение имела христианизация Болгарии (864 г.) и изобретение славянской письменности Кириллом и Мефодием (середина IX в.). К середине Х в. в Болгарии создалась уже значительная религиозная литература, что облегчало проникновение христианства на Русь. Князь Игорь был язычником: он и клятву давал не в Ильинской церкви, а " приде на хълм, къде стояше Перун и покладоша оружие свое и щиты и злато"; и похоронен он был Ольгой по языческому обряду под огромным курганом. Но среди боярства, его послов к императорам Византии была уже какая-то часть христиан.

Вдова Игоря, княгиня Ольга в 955 году приняла христианство, совершив путешествие в Царьград. Возможно, она предполагала сделать христианство государственной религией, но здесь сразу резко обозначилось противоречие, порожденное византийской церковно-политической концепцией: цесарь империи был в глазах православных греков наместником бога и главой как государства, так и церкви. Из этого делался очень выгодный для Византии вывод - любой народ, принявший христианство из рук греков, становился политически зависимым народом или государством. Киевская Русь, спокойно смотревшая на христианские верования, предпочитала такие равноправные взаимоотношения с Византией, которые определялись бы взаимовыгодой, равновесием сил и не налагали бы на Русь никаких дополнительных обязательств, связанных с неубедительной для нее божественностью императора. Во всяком случае Константин Багрянородный - восприемник Ольги при крещении - "нарек ее дщерью", то есть подчиненной ему, а не равноправной "сестрой".

До официально принятия христианства Киевской русью оставалось еще более пятидесяти лет.

Христианство, если можно так выразиться, было следующим после язычества этапом развития религии. Оно отличалось от язычества не столько своей религиозной сущностью, сколько той классовой идеологией, которая наслоилась за тысячу лет на примитивные верования, уходящие корнями в такую же первобытность, как и верования древних славян. Христианские мессионеры не приносили с собой ничего принципиально нового; они несли лишь новые имена для старых богов, несколько иную обрядность и значительно более отточенную идею божественного происхождения власти и необходимости покорности ее представителям.

Цепь событий, непосредственно предшествовавших принятию христианства на Руси и сопровождавших его, остается для нас невыясненной. Летописные легенды, записанные значительно позднее , рассказывают нам о том, что князем Владимиром был произведен сравнительный анализ предлагавшихся вариантов. "Первые послы были от волжских Болгар. Описание Магометова рая и цветущих Гурий пленило воображение сластолюбивого князя; но обрезание казалось ему ненавистным обрядом и запрещение пить вино уставом безрассудным. Вино, сказал он, есть веселие для русских, не можем быть без него. - Послы немецких католиков говорили ему о величии невидимого Вседержителя и ничтожности идолов. Князь ответил им: идите обратно, отцы наши не принимали веры от Папы. Выслушав иудеев, он спросил, где их отечество? "В Иерусалиме, ответствовали проповедники: но бог во гневе своем расточил нас по землям чужим". И вы, наказываемые богом, дерзаете учить других? сказал Владимир: мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества.- Наконец безымянный греческий Философ, опровергнув в немногих словах другие веры, рассказал Владимиру все содержание библии... и в заключение показал ему картину Страшного Суда, с изображением праведных, идущих в рай, и грешных, осужденных на вечную муку. Пораженный Владимир вздохнул и сказал: "благо добродетельным и горе злым!" Крестись, ответствовал Философ - и будешь в раю с первыми".

После сбора дополнительных сведений и совета с боярами Великий Князь решился принять православие. Но при тогдашних богословско-юридических воззрениях византийцев (как указывалось выше) принятие крещения из их рук означало переход новообращенного народа в вассальную зависимость от Византии.

Владимир вторгся в византийские владения в Крыму, взял Корсунь(Херсонес) и отсюда уже диктовал свои условия императорам (Василию и Константину). Он хотел породниться с императорским домом, жениться на царевне Анне и принять христианство. Ни о каком вассалитете при таких условиях не могло быть и речи. В 988 г. Владимир крестился сам, крестил своих детей, бояр и под страхом наказания заставил креститься киевлян и всех русских вообще. В Новгороде тот же Добрыня, который учреждал там культ Перуна, теперь крестил новгородцев : "Путята крестил мечем, а Добрыня огнем", т.е. не так все было легко и просто. Капища древних богов были разрушены. На их месте, как правило, строили церкви. Идолов рубили и жгли, а киевского Перуна скинули в Днепр и проводили, отталкивая от берега, до самых порогов. На месте киевского капища была построена церковь святого Василия, именем которого был крещен Владимир. Вместе с Владимиром в Киев прибыли священники корсунские и митрополит Михаил, назначенный Константинополем управлять новой русской церковью. Есть известия, что митрополит с епископами и Анастасом-Корсуняниным, который помог Владимиру при осаде и взятии Корсуни, сопровождаемые дядей Владимира Добрыней, ходили на север крестить народ. Из Новгорода они направились к Ростову, где и кончилась деятельность первого митрополита Михаила (он умер в 991 г.). Новый митрополит, назначенный Константинополем - Леон, с помощью поставленного им в Новгород епископа Иоакима Корсунянина, окончательно сокрушил там язычество. В результате христианство при Владимире было распространено преимущественно по узкой полосе, прилегавшей к великому водному пути из Новгорода в Киев.

Митрополит и епископы для управления церковными делами были присланы из Византии. Но по мере распространения христианства стало необходимо резко увеличить количество священнослужителей. Было открыто большое количество школ, в которых готовили главным образом священников и прочих церковников, необходимых для "совершения треб и для научного просвещения паствы". Конечно, эти школы в значительной степени содействовали общему делу просвещения.

Во главе Русской церкви стоял митрополит, назначаемый Константинополем. В крупных городах находились епископы, ведавшие всеми церковными делами большой округи - епархии. С обособлением отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела своего епископа. Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у них были свои слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Князья на содержание церкви давали десятину. Одной из важнейших церковных организаций стали монастыри, строй жизни которыхи и идеология были целиком перенесены из Византии.

Большинство монастырей и церквей на Руси строились князьями и боярами или в качестве официальных государственных храмов, или в качестве фамильных усыпальниц, или для обслуживания культов излюбленных святых. Конечно, основатели церкви брали их на свое содержание. Так Владимир после крещения поставил в Киеве церковь Богородицы, на содержание которой отдал десятую часть своих доходов и обязал своих преемников под угрозой проклятия соблюдать это обязательство, поэтому церковь и была прозвана Десятинной. Новый христианский бог мыслился князьям как их специальный княжеский бог, заменивший собой прежнего Перуна. Он - верховный повелитель князей, дающий им власть, венчающий их на княжение, помогающий им в походах, принимающий их души в свой чертоги. Духовенство, осуществляющее связь светской власти с богом, это скорее слуги князей, чем слуги бога. Часто княжеская власть, не стесняясь, показывала свою силу: князья не раз сгоняли с кафедры неугодных им епископов. Это преобладание светской власти над церковной во многом определило особенность развития Руси, где церковь никогда не стояла выше государства.

Для Русского народа, сравнительно поздно вступившего на путь исторического развития, принятие христианства означало приобщение к многовековой и высокой культуре Византии, но мы должны четко отделять культуру (сложившуюся еще в языческий период) от религиозной идеологии. Византия не тем превосходила древних славян, что была христианской страной, а тем, что являлась наследницей античной Греции, сохраняя значительную часть ее культурного богатства. В этом смысле христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только две формы, два различных по внешности проявления одной и той же идеологии. Формально Русь стала христианской. Погасли погребальные костры, угасли огни Перуна, требовавшего себе жертв, но долго еще насыпали языческие курганы, тайно молились Перуну и огню-Сварожичу, справляли буйные праздники родной старины. Автор начальной летописи вынужден сознаться, что люди только "словом нарицающиеся христиане", а на деле - "поганьске живуще", на игрищах людей "многое множество", а в церкви во время службы их обретается мало. В конце XI в. киевский митрополит Иоан жаловался, что церковный обряд венчания соблюдается только боярами и князьями, а простые люди заключают браки по прежнему обычаю - "поимают жены своя с плясанием и гудением и плесканием" и некоторые "без срама" имеют две жены. Не будучи в силах достичь действительного и быстрого превращения новообращенных в христиан, греческие священники пошли на уступки прежней вере: они признали реальность существования всех славянских богов, приравняв их к бесам, признали святость традиционных мест и сроков старого культа, выстраивая храмы на местах прежних кумиров и капищ и назначая христианские праздники приблизительно на те же дни, к которым приурочивались ранее языческие. Язычество сливалось с христианством.

Новая русская церковь стала новым и обильным источником доходов для ее духовной матери - константинопольской церкви и новым орудием эксплуатации в руках верхов киевского общества. За эти материальные выгоды можно было заплатить приспособлением христианской идеологии к язычеству славян.

Русская церковь играла сложную и многогранную роль в истории Руси. Несомненна ее польза как организации, помогавшей молодой русской государственности в эпоху бурного развития феодализма. Несомненна и ее роль в развитии русской культуры, в приобщении к культурным богатствам Византии, в распространении просвящения и создании крупных литературно-художественных ценностей.

Героическая эпоха Владимира (княжил 980 - 1015 гг.) была воспета и церковным летописцем и народом потому, что в главных своих событиях она сливала воедино феодальное начало с народным, политика князя объективно совпадала с общенародными интересами.

VI. РУССКИЕ ДОСПЕХИ

Наука о древнем русском вооружении имеет давнюю традицию: она зародилась с момента находки в 1808 году на месте знаменитой Липитской битвы (1216 ) шлемы и кольчуги, возможно, принадлежавших князю Ярославу Всеволодовичу. Историки и специалисты по изучению древнего оружия прошлого столетия А. В. Висковатов, Э. Э. Ленц, П. И. Савваитов, Н. Е. Брандербург придавали немалое значение сбору и классификации предметов воинского снаряжения. Они же начали расшифровку и его терминологии, включавшей слова как европейского, так и азиатского происхождения. В наше время традицию изучения военного дела и оружия Руси (IX-XVII века) успешно продолжили и глубоко основали советские исследователи А. В. Арциховский, Б. А. Рыбаков, Б. А. Колчин, А. Ф. Медведев, Ь. Г. Рабинович, М. М. Денисова, Н. В. Гордеев и другие. Они посвятили свои труды изучению средств защиты и нападения, их изготовлению и распространению, обратив внимание на способы ведения боя древнерусскими ратниками. Эволюцию оружия они справедливо рассматривали как явление, тесно связанное с экономической базой общества. Оружейное дело сосредоточило в себе лучшие достижения производства и творческие усилия многих поколений русских ремесленников. По количеству найденного и сохранившегося в музейных собраниях вооружения ( не менее 8000 предметов, не считая многих наконечников стрел) находки средневековой России имеют международное научное значение.

Вооружение, тактика боя, весь строй военного дела с IX по XVII век прошли ряд этапов своего развития.

В IX- X веках сложился, по существу, новый комплекс боевых средств, в течении последующих веков претерпел постепенные изменения. Молодое государство выдвинуло многочисленную и в значительной степени тяжеловооруженную армию, оснащенную всеми видами тогдашних наступательных и защитных средств. На полях сражений появились отряды-полки, сражавшиеся в организованном боевом порядке, по определенным тактическим правилам.

В начальный период существования Киевской державы военные действия вела в основном пехота. Все более значительное давление южных соседей Руси - кочевников и оформление феодальной организации общества приводят в середине и во второй половине X века к выдвижению на первый план конницы, в дальнейшем подразделившейся на легкую (лучники) и тяжеловооруженную (копейщики). Главнейшее оружие всадника - копье, лук и стрелы, меч и сабля.

Растущее преобладание кавалерии не означало, однако, что пехота вовсе исчезла. В оснащении пехотинцев, также часто подразделявшихся на лучников и копейщиков, особенно популярным был топор.

В XII - первой половине XIII века убыстряется темп развития боевой техники. С XII века начинается постепенное утяжеление вооружения как всадника, так и пехотинца. Появляется шлем с полумаской и круговой бармицей, полностью закрывшими лицо, массивная длинная сабля, тяжелый меч с длинным перекрестием и иногда полуторной рукоятью. Об усилении защитной одежды свидетельствует распространившийся в XII веке прием таранного удара копьем. Утяжеление снаряжения не было таким значительным, как в Западной Европе, ибо сделало бы русского ратника неповоротливым и превратило бы его в верную мишень для степного кочевника.

Собственно боевая одежда, по древнерусским понятиям, именно она - без шлема - и называлась доспехом; позднее этим термином стало называться все защитное снаряжение война. Среди боевых прикрытий тела кольчуге долгое время принадлежало бесспорное первенство. Она использовалась с X по XVII век.

Кроме кольчуг на Руси была принята, но до XII века не преобладала защитная одежда из пластин. Пластинчатые брони существовали на Руси с X по IX по XV век, чешуйчатые - с

XII по XVII век. Последний вид доспеха отличался особой эластичностью. В том же XIII столетии распространяется ряд таких усиливающих защиту тела деталей, как поножи, наколенники, нагрудные зерцальные бляхи, наручи.

В 1237 - 1241 годах на Русь обрушились полчища хана Батыя. Завоевание затормозило развитие страны, но не подавило самостоятельности русского военного дела и, более того, способствовало его ускоренному прогрессу. Военные перемены того времени характеризуются усилением значения пехоты, растущим применением средств дальнего боя - луков, самострелов, камнеметов, ускоренным преобразованием кольчатой защитной одежды в пластинчатую.

Во второй половине XIII - XIV веке сохраняется во многом восходящая от домонгольского периода общеевропейская линия развития русского вооружения. Появились колющий меч, более изогнутая чем веком раньше, сабля, создается законченная система наборного доспеха, распространяются треугольный щит, топоры - булавы, шестоперы, самострелы. Наряду со шлемом традиционной сфероконической формы входит в употребление невысокое куполовидное наголовье - шишак.

Около 1380 года на Руси появилась огнестрельное оружие. Однако традиционное холодное оружие ближнего и дальнего боя и защитное снаряжение сохранили свое значение. Пики, рогатины, шлемы, панцири, круглые щиты, кистени, шестоперы и период употребления огнестрельного оружия, в течении двухсот лет, практически без существенных изменений сохраняются на вооружении.

Девять столетий ( с IX по XVII век ) над сознанием и усовершенствованием защитного и наступательного вооружения трудились мастера - оружейники русских городов. Разнообразие и совершенное вооружение немало способствовало ратным подвигам боевой славе русских воинов, в течении веков отстаивавших свободу и независимость своей Родины.

1. КОЛЬЧУГА И ПЛАСТИНЧАТАЯ БРОНЯ. X - XI века

Древняя броня, защищавшая тело война, имела вид рубашки длиной до бедра и была сделана из металлических колец (кольчуга) или пластин (броня, а позднее - панцирь).

Кольчатая броня состояла из железных колец, которые были попеременно склепаны и сварены между собой. О них великий ученый Востока аль - Бируни писал в XI веке: “Кольчуги предназначены для посрамления оружия [врага] в бою, они защищают от того чем действуют противники, и от ударов, отрубающих голову”.

Пластинчатая броня, также имевшая хождение среди древнерусских войнов, была сделана из связанных между собой и надвинутых одна на другую металлических пластинок. О них упоминают древнерусские летописи: “Удариша его [Изяслава] стрелою под бронь под сердце” (Лаврентьевская летопись).

Голову война прикрывал шлем, а у небогатого война-простая железная шапка, сделанная из листового или кованного железа.

До появления шлемов и кольчуг у древних славян защитными средствами служили щиты. Щит был символом военной победы: “И повеси щит свой в вротах, показуя победу“ (“Повесть временных лет“).

Ранние щиты были деревянными, плоскими, состоящими из нескольких обтянутых кожей дощечек. В центре пропиливалось круглое отверстие, которое снаружи закрывалось выпуклой металлической бляхой - умбоном. На противоположных сторонах щита закреплялась планка для того, чтобы щит можно было держать рукой.

В Х веке щит был не тяжелым, и для пешего, и для конного война. Наиболее ранним считаются круглые щиты. Со второй половины Х века использовались длинные продолговатые щиты, а с XI века вошли в употребление миндалевидные общеевропейского образца.

2. КОЛЬЧУГА (схема изготовления)

Кольчуга- кольчатая броня- делалась из железных колец. Сначала способом протяжки надо было изготовить проволоку. Ее надевали на круглый штифт - оправку, чтобу получилась длинная спираль. Около 600 м железной проволоки - спирали уходило на одну кольчугу. Эту спираль разрубали по одной стороне. Тогда получались круглые разомкнутые кольца одинакового диаметра. Половинк их сваривали. У оставшихся колец дополнительно расплющивали разединенные концы и на этом месте пробивали отверстия для заклепок или штивтов, которые в свою очередь надо было специально изготовить.

Затем можно было собирать кольчугу. Каждое разомкнутое кольцо соединяли с четырьмя целыми (сваренными) и склепывали. Заклепка имела в диаметре около 0,75 мм, и закрепить ее надо было на уже вплетенном в кольчугу кольце. Операция эта требовала большой точности и умения. Таким образом каждое кольцо соединялось с четырьмя соседними: целое сцеплялось с четырьмя разъемными, а разъемное - с четырьмя целыми. Иногда в кольчугу вплетали ряд- другой медных колец. Это придавало ей нарядный вид. Кольчуга весила примерно 6,5 кг. После сборки ее чистили и шлифовали до блеска. Вот чтоговорит о блестящих кольчугах русская летопись: “И бе видете страшно в голых доспехах, яко вода солнцу светло сияющу“ (Лаврентьевская летопись).

3. ПАНЦИРЬ ЧЕШУЙЧАТЫЙ. XI век

В

XI - XII веках основу конного войска составляли тяжеловооруженные всадники - копейщики. В снаряжении такого война входили одно или два копья, сабля либо меч, сулицы или лук со стрелами, кистень, булава, реже боевой топик, а также оборонительный доспех, к которому относится чешуйчатый панцырь. Панцирь вместе со щитом могли достаточно надежно защитить конника как во время таранной сшибки на копьях, которой обычно начинался конный бой, так во время рукопашной битвы, следовавшей за копейным ударом.

Чешуйчатый панцирь делали из стальных пластин, которые прикрепляли к кожаной или матерчатой основе только с одной стороны. При скреплении пластины надвигали одна на другую, а в центре каждую из них приклепывали к оснаванию. Такие панцири были длинной до бедер. Подол и рукава их иногда были выложены более длинными, через весь панцирь, пластинами.

Изображение подобных “броней дощатых“ можно встретить на миниатюрах и иконах XII - XIV веков, а также на фрезках Успенского собора в Московском Кремле, на резном деревянном троне Ивана Грозного (1551) , который хранится в этом соборе.

По сравнению с пластинчатыми панцирем чешуйчатый был эластичнее, так как выпуклые чешуйки, прикрепленные к основе только с одной стороны, придавали войну, одетому в такой панцирь, большую подвижность, что особенно важно для конного бойца.

4. КОЛЮЩЕЕ ОРУЖИЕ

Колющее оружие - копья и рогатины - в составе вооружения древнерусских войск имело не меньшее значение, чем меч. Копья и рогатины часто решали успех боя, как это было в битве 1378 года на реке Воже в рязанской земле, где московские конные полки одновременным ударом “на копьях“ с трех сторон опрокинули татарское войско и разгромило его. Наконечники копий были прекрасно приспособлены для пробивания брони. Для этого их делали узкими, массивными и вытянутыми, обычно четырехгранными. Наконечники, ромбовидные, лавролистные или широкие клиновидные, могли использоваться против врага, не защищенного доспехами; двухметровое копье с таким наконечником наносило опасные раны и вызывало быструю гибель противника или его коня.

Рогатины имели ширину пера от 5 до 6,5 см и длину лавролистного наконечника до 60 см. Чтобы ратнику было легче держать оружие, к древку рогатины приделывали по два или по три металлических “сучка”.

Разновидностью рогатины являлась совня (совна), имевшая кривую полосу с одним лезвием, слегка изогнутым на на конце, которое насаживалось на длинное древко. В Новгородской I летописи мы читаем, как разбитое войско “... побегоша на лес, пометавше оружие и щиты, и сови, и все от себе“.

Сулица - метательное копье с легким и тонким древком длиной до 1,5 м. Отмечены случаи, когда сулицу не только метали, но и наносили ею укол: “Бодена бысть... острыми сулицами“. Три или более сулиц (сулицу иногда называли джерид) вкладывали в небольшой колчан (джид) с отдельными гнездами. Джид носили в поясе слевой стороны.

5. РУБЯЩЕЕ ОРУЖИЕ

Очень распространенным рубящим оружием в древнерусском войске был топор, которым пользовались и князья, и княжеские дружинники, и ополченцы, как пешие так и конные. Впрочем, топорами, конные же - топорками, то есть короткими топорами. И у тех, и у других топор насаживался на деревянное топорище с металлическим наконечником. Задняя плоская часть топора называлась обухом, а топорка - обушком. Лезвия топоров были трапецевидной формы. топоры подразделялись на секиры - чеканы и топоры - булавы.

Большой широкий топор назывался бердыш. Его лезвие - железко было длинным и насаживалось на длинное топорище, которое на нижнем конце имело железную оковку, или вток. Бердыши употреблялись только пехотинцами. В XVI веке они широко применялись в стрелецком войске.

В начале XVII века в русском войске (первоначально - среди оружия Лжедмитрия) появились алебарды - видоизмененные топоры различной формы, оканчивающиеся копьем. Лезвия насаживалось на длинное древко (или топорище) и часто было украшено позолотой или чеканной.

Разновидность металлического молота, заостренного со стороны обуха, называлась чекан, или клевец. Чекан насаживался на топорище с наконечником. Были чеканы с вывинчивающимся, скрытым кинжалом. Чекан служил не только оружием: он был отличительной принадлежностью воинского начальства.

6. ЩИТЫ

Русичи великая поля чремными щиты перегородиша...” (“Слово о полку Игореве”).

Древнейший русский щит (VII - XI века), круглый, достигавщий четверти человеческого роста, был удобен для парирования ударов. В профиль такой щит овален или воронковиден, что усиливало его защитные свойства.

На смену круглому щиту в XII веке приходит миндалевидный, защищавший всадника от подбородка до колен. По мере совершенствования шлема верх щита все более спрямлялся. Во второй четверти XIII века появляется треугольный щит с перегибом, то есть двускатный, плотно прижимавшийся к телу. Тогда же бытуют выгнутые трапециевидные щиты. С конца XIII века входят в обиход сложнофигурные щиты-тарчи, прикрывавшие грудь всадника во время копьевых таранов. В XIV веке эволюция защитного вооружения приводит к возникновению щита с долевым желобом, который служил вместилищем руки и облегчал маневрирование щитом в бою. В Западной Европе такие щиты, достигавшие в высоту 130 см, назывались “павезы”.

Известно, что щиты различных форм существовали в течение длительного времени. Например, наряду с круглыми могли использоваться трапециевидные щиты и так далее. Их делали из железа, дерева, камыша, кожи. Наиболее распространены были щиты деревянные. Центр щита обычно усиливался металлическим наверщием - умбоном. Край щита назывался венцом, а промежуток между венцом и навершием - каймой, тыльная сторона имела подкладку, на руке щит удерживался привязками - столбцами. Окраска щита могла быть самой различной, но красному цвету на протяжении всего бытования русских доспехов отдавалось явное предпочтение.

7. УДАРНОЕ ОРУЖИЕ

Ударное оружие относится к оружию ближнего боя, вследствие простоты изготовления оно получило на Руси большое распространение. Булавы, палицы и шестоперы - оружие боевое. Применялся ли в войске кистень - увесистая металлическая гирька, прикрепленная к концу ремешка длиной около 50 см, - определенно сказать трудно, но неоднократные археологические находки кистеня свидетельствуют о его достаточной популярности. Булава представляла собой короткий жезл, на конец которого насаживался массивный набалдашник. Головка шестопера состояла из металлических пластин - перьев(отсюда его название). Шестопер, распространенный главным образом в XV-XVII веках, мог служить знаком власти военачальников, оставаясь в тоже время страшным оружием: “А не саблями светлыми секоша их, но биша их москвичи... аки свицей, шестоперы” (Псковская летопись).

И булава, и шестопер происхождение свое ведут от палицы - массивной дубины с утолщенным концом, обычно окованным железом или утыканным большими железными гвоздями. Палица, возможно, была древнейшим оружием, известным человеку. “... Прежде бо того палицами и камением бьяхуся”, - говорится в Ипатьевской летописи.

8. МЕЧИ И САБЛИ

Из режущего и колющего оружия на Руси были распространены мечи, ножи и сабли. Меч состоял из широкой, острой с двух сторон полосы, то есть клинка, и из крыжа - рукояти, части которой именовались: яблоко, черен и огниво. Каждая плоская сторона клинка называлась голомень или голомя, а острия - лезвия. На голоменях делали одну широкую или несколько узких выемок. Клинки изготавливали из стали или железа. Меч вкладывался в ножны, обитые кожей или бархатом. Ножны делали из железа и украшали золотыми или серебряными насечками. Меч привешивали к поясу при помощи двух колец, расположенных у устья ножен.

Ножны, употреблявшиеся древнерусскими войнами, были нескольких видов: короткие с двумя лезвиями, зацепленные крючком за пояс, назывались поясными; несколько более длинные и широкие, чем поясные, с одним выгнутым к концу лезвием назывались подсайдашными, их привешивали к поясу с левой стороны; ножи с кривым клинком - шляком, носившиеся за голенищем правого сапога, так и именовались - засапожные.

В южных районах Древней Руси уже с Х века получила распространение сабля. В новгородской земле она вошла в обиход позже - примерно с XIII века. Сабля состояла из полосы и рукояти - крыжа. Острая сторона сабли имела лезвие и тылье. Рукоять набиралась из огнива, черена и набалдашника, в который сквозь небольшое отверстие продевался шнур - темляк.

9. ШЛЕМЫ

Шлемы употреблялись на Руси начиная с Х века. Более простые шлемы - без дополнительных защитных частей для лица - стягивались внизу обручем, который иногда был орнаментирован. На нем проделывались отверстия для бармицы, то есть кольчужного ожерелья для защиты шеи. С XII века шлемы стали снабжаться наносником, вырезами для глаз - полумаской или маской. Нос - это железная полоса, проходившая через отверстие, которое делалось в козырьке или полке шлема. Нос опускался и поднимался с помощью “щурупца”. Маска - личина - делалась по большей части неподвижной, но иногда она прикреплялась с помощью шарниров и могла подниматься.

В XIV веке в письменных памятниках впервые встречаются упоминания о головном уборе под названием “шишак”. Как полагают археологи, этот вид защитного головного убора распространился на Руси в XII - XIV веках.

Разновидностью защитного головного убора была шапка бумажная. Ее делали на вате из сукна, шелковых или бумажных тканей, иногда усиливали кольчужной сетью и пристегивали; наибольшее распространение получила в XVI веке.

Мисюркой - железной шапкой называлось воинское наголовье с бармицей и наушами. Термин происходит от арабского слова ”Миср” - Египет. Пожалуй, самым незатейливым из шлемов была мисюрка, защищавшая лишь верхнюю часть головы война. На Руси мисюрка известна с XIV века.

Ерихонка - высокая шапка с венцом (нижним краем тульи), навершием(верхним краем тульи) и репьем (металлическим украшением) на нем. К венцу ерихонки прикреплялись уши, затылок и полка, сквозь которую проходил нос с “щурупцем”. Такие шапки носили богатые и знатные войны и отделывали их золотом, серебром, драгоценными камнями.

Все защитные головные уборы надевались войнами на шапки или толстые подкладки.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Артамонов М.И "Происхождение славян ", 1950

2. Рыбаков Б.А. "Мир истории "

3. Кобычев В.П. "В поисках прародины славян "

4. Стефан Носек "Триумф автохнотистов "

5.КаргиловВ.В. "Монголо-татарское нашествиyа Русь"Москва - 1966г.

6. Карамзин М.М. "История государства Российского", Москва 1991 г.

7. Кулепов Г.В. "Наше Отечество" Терра-1991г.

8. Любимов Л. "Искусство древней Руси" Москва 1986г.

9. Калашиков И. "Жестокий век" Улан-Удэ 1983г.

10. Белов А.К. Журнал “Русский стиль” № 2, 1994 г.

11. Белов А.К “Искусство атаки”, М., 1994 г.

12. Логачев В. Журнал “Русский стиль” № 1, 1993 г

13. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. 1962.

14. Нечволодов А. Сказания о Русской земле. 1991 (1913).

15. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества. 1993.

16. Никольский Н.М. История русской церкви. 1983.

Содержание:

I. Древняя Русь ..........................................................................

II. Происхождение Славян ......................................................

III. Русское воинское искусство...............................................

1. Русская сила .......................................................................................

2. Тайны берсерков ...............................................................................

3. Волчья рать .......................................................................................

IV. Монголо - татарское нашествие ......................................

V. Крещение руси .....................................................................

1. Обстановка в Киевской Руси перед принятием христианства..

2. Принятие христианства ...................................................................

VI. Русские доспехи...................................................................

1. Кольчуга и пластинчатая броня. X - XI века................................

2. Кольчуга (схема изготовления).......................................................

3. Панцирь чешуйчатый. XI век...........................................................

4. Колющее оружие................................................................................

5. Рубящее оружие..................................................................................

6. Щиты....................................................................................................

7. Ударное оружие..................................................................................

8. Мечи и сабли.......................................................................................

9. Шлемы..................................................................................................

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Артамонов М.И "Происхождение славян ", 1950

2. Рыбаков Б.А. "Мир истории "

3. Кобычев В.П. "В поисках прародины славян "

4. Стефан Носек "Триумф автохнотистов "

5.КаргиловВ.В. "Монголо-татарское нашествиyа Русь"Москва - 1966г.

6. Карамзин М.М. "История государства Российского", Москва 1991 г.

7. Кулепов Г.В. "Наше Отечество" Терра-1991г.

8. Любимов Л. "Искусство древней Руси" Москва 1986г.

9. Калашиков И. "Жестокий век" Улан-Удэ 1983г.

10. Белов А.К. Журнал “Русский стиль” № 2, 1994 г.

11. Белов А.К “Искусство атаки”, М., 1994 г.

12. Логачев В. Журнал “Русский стиль” № 1, 1993 г

13. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. 1962.

14. Нечволодов А. Сказания о Русской земле. 1991 (1913).

15. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества. 1993.

16. Никольский Н.М. История русской церкви. 1983.

ВОЛЧЬЯ РАТЬ

Под ноги отлетал перестоялый цвет осени. Отлетал, чтобы, прогорев всеми искрами своего костра, стать обычной, залеглой грязью. Путники поднимались вверх по вздутому лесному увалу. Лес молчал. Тихо падали листья и, казалось, что весь мир оглох. Веселень - осень - октябрь. Последний переход. Там, где отсыревший еловник подпирал стены затерянного кордона, странствующих ждало зимовье. Вот за тем увалом, за еловой падью. А, может быть, и не там, а где-то еще впереди, куда и взгляд не доберется, даже если б он видел многие версты вперед. Хрустнула ветка. Ходчие переглянулись. Огромный волчище вышел на лесную тропу. Он задержал на них взгляд, не испытав при этом ни любопытства, ни беспокойства, ни задиристой страсти, и направился прочь. Тот, что помоложе, сглотнул, пропихивая в себя перехваченный воздух.

- Да - а, в жизни таких не видывал. Все зацепить не можем! - откликнулся ловчий на рассказ перехожих людей. Те распокоились за доброй чарой, душным теплом очага, ворчавшего дровами, под накатом просевшего полога, скрывшего людей от буйства сырой осенней неудобы.

Здешняя хозяйка вынашивала ребенка. Чем и завлекла все радения своего подворья. Ходчих людей она приняла с почтением, как и следовало по обычаю. Долго не отпускала их от себя, выпытывая о волховных тайнах, приметах и знаменьях. Срок ей выходил к весне, к яре. Предрекали мальчишку. Странствующие духословы сулили щедра, доброхотно. Хотя, по правде сказать, будущность молодого хозяина лесного кордона представлялась им загадочной.

Протянулись дни. Зима поднялась снегами. Сытовали щедростью осенних закромов. Частью своим, частью поборами. Садились не спеша, с разговором, с участием. С подворья не ходили вовсе. Баня, сенник, светелка да стольница - вот и все пути. Кому-то, может, вышло бы в тягость, но людям странствующим оно заслоняло все их скитания и неприкаянность. Случись однажды приехать изборскому князю. В чистом дыхании мороза, в серебряной снежной осыпи он сошел с подводы и, как следовало, отдал свое оружие. Впрочем, обычай касался гостей, а князь на этой земле был у себя дома. Однако ж и другой его поступок немало удивил обитателей подворья. Уезжая, князь оставил меч хозяйке, наказывая передать его будущему воину. Если б родилась девка... нет, об этом не говорили вовсе. Едва утих снеговей, поднятый рывистым отходом всадников, провожатые увидели прямо на насте огромного волка. Он смотрел на людей тягучим, влажным взглядом, словно бы прося их о чем-то. Руки мужчин невольно к оружию. Хозяйка вздрогнула, тронув на себе ладонью очертание будущей жизни, и увлекла всех за ворота.

Яра-весна взялась славно. Половодьем светокружения, горячим солнцем и живым дыханием подошла она к далекому лесному кордону. Но тем злее лютовала ночная остуда, изводя прихваченную теплом за день землю. В предутренний час, когда навий посвист за стеной студит кровь в жила, когда просыпаешься в пуховой залежке, чтобы отойти испариной и опять спрятаться в сон, туда и сюда сновали бабки-повитухи. Они хороводили на женской половине дома, и огонь выхватывал их оголенные руки. Удивительный и пугающий магический наворот творили эти простертые руки-стебли, вторя причитаниям и заговорам. Роженица была отдана им. Настал ее час. Пошли в курятник за кочетом, чтобы зарезать его в тот момент, когда ребенок станет выходить из чрева матери. Так следовало. По родовому обычаю. И дух ярилиной птицы стал бы младенцу оберегом. За день, еще ожидаючи молодой побег жизни, украсили светелку зелеными лентами и опрядями. Замерли повитухи-хлопотушки. Замерло все. Затужилась рожаница... пошло, пошло. Да разом вдруг по подворью зарычали собаки. Но руки женщин уже принимали младенца... с волчьим хвостом.

Многими веснами спустя снова тревожил землю душистый разгуляй. Снова карабкались по деревьям веселые завязи листьев. Странник шел уже один. Его товарищ прошлым годом обратился в иное странствие, завершив все земные дела.

В городище не сиделось. Душа просила простора, и он шел вперед по сырому еще дорожнику. К ночи следовало прибиться поближе к жилью. В лесу было холодно. Чуткое зверье, мелькавшее тут и там в редком перелесье, подгоняло и без того торопливый его шаг. С засопожником на секача не пойдешь! То-то и оно. К ночи обязательно следовало прибиться к жилью. Накатили сумерки. И там, и здесь стоял лес. Холодный, чужой. Со всех сторон лес. Испариной остывала земля. Куда-то пропал протоптанный и раскатанный в прошлогодье дорожник. Ходок остановился, силясь найти в слабеющем дневном свечении малейший признак человеческого присутствия. Дым! Конечно, дым. Откуда-то потянуло костром. Странник обернулся и... встретился взглядом с чьими-то холодными глазами. У него все оборвалось внутри. В первый момент он даже не понял, был ли это вообще человек. Нет, конечно, человек. Человек смотрел немигающим взглядом на перепуганного ходока, и в этом взгляде не было ни агрессии, ни даже любопытства. Только твердость. Ломовая, пронзительная, самоуверенная, животная твердость. Лесной человек повернулся и пошел прочь. Ходок еще какое-то время тревожил себя собственными переживаниями, но потом, опомнившись, заспешил вдогонку, лепеча что-то едва понятное. Тот его не слушал. Он шел уверенным шагом, обращенный вниманием во что-то свое. Был он еще юн, но держался с достоинством зрелого воина. Удивительно знакомое нечто бросилось в глаза страннику в этом облике, но так и потерялось неразгаданное и неопознанное памятью. Ходчий украдкой разглядел своего попутчика. Меховое оплечье, толстокожая роба, стянутая шнуром, меч у пояса, пушистая меховина на ногах, оплетенная ремнями. Стоп... Все вспомнилось. Давнее морозное утро, меч изборского князя... Неужели? Нет, такой меч трудно спутать с другим. Дорогие, натертые кошенилью ножны. Так, значит, это волчонок? Они подошли к широкому, заваленному по оврагам логу. И тут ходчий увидел, что на земле большим кругом лежали волки. Перед ними тлел костерок. Волки подняли головы, недружелюбно встречая пришедших. Впрочем, нет, юный воин, видимо, здесь был своим. Только теперь ходчий распознал его взгляд. Конечно, человек так смотреть не мог. Это были глаза волка!

- Не делай резких движений, мои братья этого не любят. - Он даже не посмотрел на своего случайного попутника, застигнутого им в лесу. Молодой воин уселся поближе к углям и разворошил их палкой. Вспыхнувший огонек отсветил в десятках глаз. Ходок, съежившись, подобрался к огню.

- Огонь всегда страшит зверя и всегда с тянет к себе. - Не обращаясь к кому, снова заговорил юноша. - В этом странная причуда жизни - приближать к себе то, что для тебя губительно.

Волки смотрели на него мало-помалу, усмирив беспокойство. Юноша извлек откуда-то бурдюк и нацедил в деревянную плошку густого, пахучего пойла.

- На, испей! - Он протянул ее страннику.

- Что это? - С трудом двигая одервеневшим языком, спросил ходчий.

- Ведун-трава. Чужие мысли выдает за свои, так завлечет, что не уразумееш, где свое, где чужое. Да ты пей, не потрава небось...

Ходок пригубил зелье. Оно отдавало болотом, травосочной щедростью лесной застоины, дымным, костровом варевом. Голова тяжелела. Ходчий улегся на подстилку и закрыл глаза.

В слободе пахло сырым, свежеструганным деревом. В плотном воздухе бродил послед ремесленного труда. Некоторые лабазы открывались улице всей широтой своего пустующего нутра. Здесь жили оружейники. Это была их улица. Однако в этот час кузни уже пустовали - приспело время вечерять. Где-то шло широкое застолье - говорливое, бражное, присиженное, Но юноша подбирался сюда не гостем. В самом конце слободы осели именитые закладные бойцы. Их семейство славилось непобедимостью на судебных разборках. И хотя ремесло это было жизнеопасным, но между тем, давало неплохие доходы. Судились в городе часто. Иногда присягали на правоту со свидетелями, куда чаще бились в заклад. А закладывали свою честь и праву. Кто-кого побивал, тот и был прав. Все чаще в распри встревали подставные бойцы. Оно и понятней - коли убьют на поле, так не тебя, да и дрались они лучше. Все были матерые, кулакастые. Били слету и сразу наповал. Много людей оставило на судном поле слободское семейство. Поэтому и процветало. Приходили к ним знатные мужи. По традиции приносили свои шапки. Боец ведь шапкой поля просил, шапку кидал к ногам супротивника. Ну, а шапку приходящие засыпали доверху серебром. Бойцов этих вся округа знала. Поэтому люди шли на судное поле посмотреть не только на тяжбу, сколько на поединок. Были здесь и свои симпатии. Одно время в гончарной тоже сыскались любители кулак свой продать за серебряную меру, да тех побили быстро. Одного искалечили, другого и вовсе убили.

Юноша вошел во двор. С полдюжины мужиков не торопясь усиживали трапезу. На него посмотрели недружелюбно. Старший Иваш, деливший за столом хлеб и закваску, спросил:

- Кто таков будешь?

- Кулига я, из рода Бровка Волченогого. Отец мой ловчим был у изборского князя.

- Ну и что ж тебе нужно?

- Да вот, сказывают, будто вы драться мастера.

Мужики переглянулись. Иваш хмыкнул.

- Раз сказывают, значит, незадаром.

- Ну, так и я про то. Подучи меня этой хитрости. А? Страсть как нужно! Братья рассмеялись. Один Иваш насупился.

- Ну, ладно! Дорогу знаешь отсюда, вот и давай! Давай, давай, ступай.

- Так, что, не научишь?

- Ступай, тебе говорят!

- Экий вы народ. Цену себе держите. А что, как побьют кого из вас? Вот хоть и завтра на судилище?

- Таков еще не родился, чтоб с братьями Жихарями сладить смог!

- Да?.. Ну, гляди, не сробей завтра.

Парень ушел, а у мужиков вечерня что-то не заладилась.

- Эй, Ромаш! Кто завтра противу тебя стоит? - бросил старший одному из братьев.

- Нитян, бортник. Тот, что в прошлом годе с кобылы свалился перед всем народом. Ну, помнишь?

- А у него, у этого Нитяна, нет “руки”?

- Откуда? У него и денег-то не хватит. Да и кто станет против нас?

- Верно... Но все-таки, что-то здесь не так. Я завтра шапку брошу!

Братья переглянулись.

- Да ты, что, Иваш, какую-то брехню на сердце взял?

- Все! - Рявкнул старший и ударил пятерней по столу.

Юноша, между тем, обойдя весь город, отыскал дом бортника. Нитян сидел на лавке и, оцепенев смотрел в никуда.

- Здорово, хозяин!

Он вздрогнул, обнаружив рядом постороннее присутствие, и принялся разглядывать своего незваного гостя.

- Слышал я, что тебе завтра поля просить на судилище.

- Ну и что с того?

- А то, что сутяжник твой сильную “руку” взял. Слыхал про Жихарей?

- Как не слыхивать!

- Ну и что ты думаешь?

- Да кто ты такой? Что тебе за дело?

- Побьют ведь.

- Ну, побьют, так и то не про тебя!

- А если про меня. Если я твою шапку брошу?

- Ты?

Видно было Нитян разбирал, то ли ему рассмеяться в лицо молодого дурачка, то ли ему разозлиться на издевку и вышвырнуть того прочь со двора.

Юноша, однако, и не думал посмешничать.

- Да, ты испытай меня наперед.

- Эх, малец, какое уж тут испытание. Ступай себе.

- Что-то меня сегодня все гонят взашей.

Видя, что разговор окончен, юноша, между тем, уходить не спешил. Он подошел к тяжелой дубовой кадке, потоптался возле и вдруг обхватил ее руками. Глаза его налились кровью. Кадка захрустела и лопнула, рассыпавшись в руках молодого задиры.

Утром, на судилище волновался народ. Людей тревожили слухи. Кто-то раздразнил горожан тем, что Жихари вообще отказались кидать шапку Нитяну. Когда Иваш в окружении братьев появился на поле, многие успокоились. Долго шла тяжба. Вечевой испытывал одного и другого, не веря при этом ни тому, ни этому. Дело стало. Наконец, по правде обычая затянувший тяжбу должен был просить поля. Он вывел вместо себя Иваша, и теперь в дело вступали кулаки. Народ премного удивился, когда и ответчик вывел своего бойца. Кто-то попытался засмеяться, но смех не пошел. Слишком разительно это отличалось от допустимого правдоподобия. Зашумели Жихари:

- Это не боец вовсе. Его нужно испытать! Здесь нет равного боя...

- Конечно, нет, - загудела опомнившаяся толпа. - Испытать!

Иваш даже крякнул от удовольствия. Уж кто-кто, а он-то знал, кому всегда отслуживали эти испытания. И тут он робеть не стал. Иваш вытащил из-за пазухи подкову, показал ее всем и легко сложил пополам. Потом отогнул в стороны и вовсе сломал. Народ одобрительно закивал. Теперь уже Нитянину молодцу некуда было деваться.

- Ладно, - заговорил юноша, - спытай меня как желаешь.

- Ударом его спытай! - закричали в толпе. - Возьмет, али как?

И уж это не могло не позабавить народ. Как тут только ни прошлись языки по молодому забияке; и хилен, и неказист, и ноженьками тощеват. Юноша, однако, вышел вперед.

- Давай, бей, удержу!

- Ой-ли?!

- Гляди только не промахнись.

- Это я-то промахнусь?! - Глаза Иваша налились сталью. Он подшагнул вперед, чуть подав плечо и... удар прошел впритирку к груди. Толпа ахнула. Иваш напряг и вмиг отвел такой рывкач, что перегнал бы летящую стрелу. Боец не совладал с собственным порывом и его затянуло вперед, за рукой. Противник стоял прямо под ударом, но кулак Иваша его даже не коснулся.

- Ну, что же ты, люди смотрят? - шутейно заметил молодец. Иваш уже понимал, что здесь подмешано какое-то тайнодейство. Само по себе такое быть не могло. Он осмотрелся по сторонам и двинулся в третий раз, но тут прямо против него оказался оскал волчьей пасти. Иваш оторопел. Он так и стоял, задрав руку и сжимая кулак. Но стоял недолго. Юноша ударил его резка и зацеписто. Маленький кулачок словно пронзил грудь Иваша, перехватив ему дышло. И тут боец вдруг понял, что при всей ясности ума он не может совладеть со своим телом, которое, совсем потеряв крепь, стало всей тяжестью сползать вниз. Все! Иваш рухнул на траву ничком, подобрав пол себя руки. Народ молчал. Никто не поверил. Даже вечевой судья. Он просто забыл, зачем все собрались здесь и что теперь следует делать.

Ходчий поднял голову. Все это ему приснилось. Теперь он явствовал в себе самом и был немало удивлен случившейся с ним переменой. Почему-то ныла рука. Нет, не рука, кулак. Тот самый кулак, которым он.., конечно же, не он, а герой его сна сразил своего противника. Однако кулачок прихватило у него самого.

Весеннее солнце рассыпало вокруг свою щедрую позолоту. Рядом не было ни кого, только приблудший ветерок, разорял осыпь остывшего костра. Волки шли на север. Впереди, как и положено в стае, держались молодые, сильные самцы. Они высоко несли головы и прижимали свои уши только тогда, когда поворачивали морды к вожаку. Старые забияки плелись сзади. Шкуру каждого их них не раз рвали клыки врагов, о чем говорили незаросшие шерстью рубцы. Старые дружинники держались неосанисто, и шли они не пританцовывая, как это делала горячая молодь. Но стоило кому-нибудь из молодых, забывшись приблизиться к ним, так от гордяцкой самоуверенности неосторожного сородича не оставалось и следа. Молодость всегда сама за себя, а волчья старость одна за всех.

Где-то впереди недобрым следом тронуло воздух. Молодые остановились, ища носами повод для тревоги, но вожак одернул их голосом, еще раз показав, чей нюх острее и вернее спознание происходящего. Стая снова пошла вперед. Вожак иногда завидовал молодым. Да. Ибо они могли не скрывать своих задиристых игрищ. Они могли позволить себе казаться сильными. Казаться. Никто из молоди толком еще не знал, что такое настоящая сила. В чем она. Были вожди, которые брали только клыками и натиском, но они держались недолго, поскольку стая всегда знала, что во всех драках они дерутся не против чужой силы, но и против своей слабости, своего страха и отчаяния. Поэтому эти бои были особо злыми, но ничего не решающими. Стая признавала превосходство. Признавала, но не верила ему. И находились те, кто тоже мог очернеть яростью и драться с князем и победить, не захлебнувшись его кровью. Что менялось? Ничего, разве что еще одна драная шкура отходила земле. А он? Он знал, чем дышит сила.

Это было тогда, когда стая распалась и семьи ушли кто куда. Он брел по тропе, как и подабало хозяину. Другие пробирались чащей, избегая ненужных встреч и открытых столкновений. Но он шел по тропе. Сырой лес так же, как и сейчас, пах весной. Лапы прилипали к раскисшему глинозему. Там, впереди, начиналась чужая земля, но и там он пойдет по тропе... Вдруг ему показалось, что его сзади кто-то окликнул. Он обернулся. Лес стоял непроницаемо темный. На мгновение он уловил его колыхание. Оно испускало свежий и опьяняющий запах свободы. Там, сзади что-то тронуло сумрак. Он шел мордой к ветру и потому был сейчас беспомощен, распознавая врага сзади. А тот возник как призрак... Да, это был человек. Не самый матерый, должно быть еще молодой. Он шел по тропе, высоко подняв голову и не пряча взгляда. Он шел драться? Волк не мог отдать ему тропу. Волк не стал бы убивать этого самоуверенного молодого самца человека, но Природа не знает других законов и постигать их никогда не рано. Расстояние в десяток саженией волк взял одним прыжком. Ударом тяжелой груди он сбил человека с ног.

- Если ты пошевелишься, я разорву тебе горло, - сказал волк человеку.

Человек размяк, но не сдался. В нем еще сидело противодействие.

Он процедил сквозь зубы:

- Считай, что тебе повезло сегодня!

- Повезло? Мне везет ровно настолько, насколько ч подготовлен к любой встрече.

Волка бесило, что этот щенок не сдается.

- Подумай лучше о жизни, которую ты проиграл.

- Ты хочешь меня убить? Давай! Только ты все-равно не победил меня. Все-равно. Мой дух не сломлен, а значит, ты не победил.

Откуда в этом человеческом недоростке была такая несгибаемость? Может быть, просто по молоди, когда несет безоглядно и неразбери куда. Он еще не знает, что стоит жизнь, чего стоит каждый день встречать врага глаза в глаза. Он думает, что он герой. Если его сейчас убить, то он примет свою смерть как геройство. А что, если его пощадить? Каково будет ему тогда?

- Нет! - сказал человек, - разве ты не слышишь голоса крови? Убей слабого!

- Почему?

- Потому, что в Природе так делает каждый. Сильный убивает слабого, и тогда слабость становится вне закона, ее избегают, ее презирают... Едва только ты пожалеешь слабого, прийдет пора жалости. Слабые назовут это благородством для того, только чтобы у них был шанс выжить, обманув тебя. Кто будет слабее, тот будет и прав.

Волк отступил от пораженного. Он понял, что победил. Победил потому, что пошел вопреки закону и, может быть, здравому смыслу. Теперь этот молодой забияка станет искать выход. Его дух готов был принять поражение, но не смириться и совершенно оказался неспособным принять волю победителя. У него своя воля. Эко его разобрало! Как и думал волк, поверженный не сможет смириться с постыдством своего пощажения. Так оно и вышло. Он резко ударил зверя ногой под ребра и готов был уже вцепиться ему в загривок, но лесной забияка обнажил зубы. Человек опомнился только тогда, когда волк сделал выпад. Клыки застряли в складках одежды. Волк искал место, куда укусить, чтобы противника сковала боль. Человек рвал на волке шерсть, и она кружилась в воздухе. Человек задыхался, он выбился из сил. Это был прекрасный бой. Никто бы не смог сказать, что они дрались не честно, что они вообще не дрались, а только показывали себя. Нет, это был настоящий бой и вдруг... зверь оказался под человеком. Его гладкокожие руки разрывали волку пасть, и у зверя уже не было сил сдерживать челюсти.

- Почему же ты не убил меня?

- Не знаю... Наверное, потому, что сильный не должен убивать сильного, ибо те только и ждут, когда нас вообще не станет.

Они оба шли по тропе, волк и человек. Они понимали друг друга и больше ни о чем не говорили.

В тот год ходчий искал по лесам человека-волка. Странника вела неизъяснимая тяга этой встречи. Зачем? Он не мог ответить. По лесу бродила осень. Ветер обрывал паутину в словнике. Полыхала рябина по лесным застоинам. На кордоне только и говорили о том, как новгородцы воевали чудь. Били чудь по лесным засадам, тревожа инородцев на самых задворках. Но день за день подходили события покруче. Чудь таилась. Никто и не знал, сколько у нее воинов. Да и вдруг напали на Удолье. Выжгли все, посекли всех. Никто отойти не успел. Воеводы туда, а там уж и нет никого. Только дым да пепел, да кровь по жнивью а землю всохла. Стал Новгород собирать по удольям рать подсошную. А из города дружина снялась походом. Двумя днями позже узнали о дружине и на кордоне. Поджидали не сегодня-завтра, и вдруг в ворота с криком забились дети:

- Чудь идет!

Тревожно крик понесло эхо. В темных чащах осветили вспуганные птицы. Когда дети опомнились, рассказали, что чудь страшная. Мужики все здоровые, лохматые и глаза у них белые. Идут навстречу новгородской дружине.

Он вышел из леса и сразу увидел врага. Чудь стояла лагерем. Воин знал, как важно было удачно начать. Он взял в себя побольше воздуха, качнулся на ногах, пробуя их упругую силу и двинулся вперед. Первые воины полегли, как подрезанные стебли. Он задирал одного за другим, как волк, насевший на стадо. Он и был волком, был им всегда, от рождения и до этого дня. И побратим его был волком. Только один из них носил шкуру, а другой - кожу. Враг опомнился. Сколько уже стрел торчало в его спине. Нет, он не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал в бою и в жизни. А секира гудела в его руке и чудь захлебнулась кровью. Но откуда-то зло и неотвратимо подступила боль. Она вернула его обратно и, сейчас падая и отступая все дальше в самого себя, он вдруг понял, что он человек и всегда был только человеком. Собрав последние силы, воин закричал, закричал по волчьи. Услышав его, из лесу вышел старый вожак и вся стая.

Когда днем позже новгородцы подошли к лесному ристалищу, им открылось явление великой битвы, где смерть соединила рядом в одной сцепке людей и волков.